10. Часть 2. По осколкам Интерлюдия 1. Центр Великой Межзвездной Империи, Планета Чи, Храм Тысячи Солнц

Сколько времени он сможет оттягивать неизбежное? Вопрос бился в висках головной болью, не дающей покоя с самого Малого Приема. Он был уверен в своем решении, в том, что нашел единственный выход из уродливой ситуации – держаться подальше, но, сингулярность все пожри, с каждым днем разлука проедала все большую червоточину в его душе.

Сколько еще?!

Сколько еще он сможет вытерпеть, прежде чем воспользуется своим правом?

Вопросы-вопросы-вопросы и никого, кто дал бы вразумительный ответ.

На Колыбель он прилетел скорее по привычке, чем в поисках истины. Он еще в детстве понял, что истина на Планете Чи дело очень относительное.

Ему не было даже семи, когда произошла трагедия. Или благословение? Он до сих пор не мог определиться с тем, как относиться к своей ранней Инициации. С одной стороны, преследующая боль, непохожесть на других, некоторая отчужденность. С другой – владение Чи на уровне Серафимов, особая судьба и шанс.

Шанс, который он бездарно прое… Только и оставалось, что материться, грязно, некрасиво и совсем не эвфемизмами.

- Любуешься? – Хошисим возник рядом бесшумно, впрочем, как и всегда.

Красное яйцо весело над Океаном Разума в абсолютной неподвижности. Кто как, а Вик с Эйни проводили все свободное время, в том числе недолгие каникулы на Колыбели, раз за разом штурмуя неподатливое Слияние.

- У них начало получаться?

- Как сказать, - пожал плечами Серафим, - у них получилось или мы их загнали в это состояние. Кажется, Океан дал им сил только бы отстали.

Смешок вышел невеселый, мрачный такой, с душком.

- Все плохо, - констатация факта.

- Отвратно, - древний нэко тоже не в настроении играть словами. – Самое время молиться всем известным богам. Ты еще помнишь, как взывать к Отцу?

Неожиданный вопрос. И один из лелеемых секретов Семикрылых. Пока вся Империя поклоняется в равной степени Безымянному и предкам, Серафимы молятся совершенно иной сущности. Империя верит в идеалы разума, чести, долга, а лучший из лучших, Хранители Чи – совсем в другое.

- Помню.

Годы затяжного паломничества на Колыбель не прошли даром. Ничто не могло стереть из памяти древние слова:

«Отец Безначальный, защити нас от всяких врагов, видимых и невидимых, смири их злобные сердца, сокруши их, как прах перед лицом ветра. О, Нефеш, Первый Князь и Воевода Хаоса, направь катаны наши против замышляющих недоброе, будь нам помощником во всех бедах, скорбях и печалях, дай нам тихое пристанище в бескрайнем море звезд».

А потом завершающее, в унисон:

«То Имя, что может быть названо, то не Вечное Имя. Тот Путь, что может быть пройден, то не Истинный Путь».

В его каюте на «Вездесущем» стоит традиционный алтарь предкам, и он даже иногда воздает им почести, но почему-то именно эти две фразы вызывают в нем почти фанатичный экстаз. Сама молитва давно уже не трогает его сердце, не внушает ни робости, ни почтения. Как и сами Серафимы. А вот слова про Имя и Путь… Есть в них нечто такое… настоящее. От чего веет такой силой, что устоять на ногах очень трудно. Хочется упасть на колени, склонить голову и принять свою судьбу, такой, какой она предначертана свыше.

- Кто-то еще верит в то, что Он нас слышит? – ироничные слова дались с трудом, но думать о собственной неожиданной религиозности было еще сложнее.

Отдает от таких мыслей фатализмом и несвойственной ему готовностью переложить свою ношу на чужие плечи. Даже если плечи эти принадлежат высшей сущности.

- Молитвы не для богов, я тебе много раз говорил.

- Молитвы для верующих, - кивнул Кохэку, - поэтому и спрашиваю – ты все еще веришь?