Как ни странно, они ехали под чужими знаменами и это, разумеется, было неспроста. Разведка сообщила, что противник ждет подкрепления, а отряд Конго должен был неожиданно напасть из засады во время боя, атаковав противника с фланга или с тыла. Самое слабое место такой атаки – сближение, потому что противник не может не заметить отряд, едущий чистым полем. Вот тут-то и пригодятся наспех намалеванные поддельные знамена – его отряд сойдет за ожидаемое подкрепление. Когда они приблизятся и поднимут знамя короля, организовывать им достойную встречу будет уже поздно…

Впереди показался ему шум, и он движением руки остановил отряд.

Так и есть – это шум боя, они почти рядом.

Тихо, так, чтобы никто не услышал, он произнес фразу, которую всегда говорил себе перед атакой:

– За короля, что дал мне меч, титул и землю…

Потом обернулся к отряду:

– За мной, шагом.

Через самое короткое время за деревьями появилось свободное пространство.

Конго снова обернулся:

– За мной, рысью.

Он уже видел противника, и выбирал место для удара.

Лошади выбрались из леса и перешли на рысь.

Он почувствовал величайшее, ни с чем не сравнимое вдохновение. В таких моментах перед атакой был для него и праздник, и ожидание еще большего праздника. Разве не то, что будет сейчас, подняло его с самых низов? Разве не оно дало ему все, что у него есть? Но это еще не все, будет и продолжение, и этого продолжения будет много!

Золото врагов не кончится никогда…

В долю секунды он вспомнил, как – голодранец без роду, без племени, сумевший доказать, что что-то умеет – он участвовал в первом бою, и как почувствовал это вдохновение в первый раз. Оно не имело отношения к противнику – в таких делах сегодняшний противник завтра союзник, а потом снова наоборот. Его вдохновение было предчувствием жизни, тем, что никогда не будет доступно батраку. Настоящей жизни – с поместьем, титулом, красивой женой из хорошей семьи, местом в Зале приемов, по которому он год за годом будет перемещаться в сторону трона… А главное – с победой. Здесь и сейчас, этим мечом, он будет все больше приближаться к победе, и ярчайшее ощущение жизни будет с ним каждую секунду этого приближения.

Жизни!

Он вновь обернулся:

– Бросить собачьи знамена! В галоп! За короля!!

– За короля!! – заревели за его спиной.

Меч вышел из ножен, и поднялся к небу.

Последнее, что он видел, прежде чем сигнал будильника отнял у него и меч, и титул, и землю, и возможность год за годом приближаться к трону в Зале приемов, была вражеская пехота впереди. Он держал меч над головой, и ждал – вот сейчас расстояние сократится, и настанет момент, когда двадцатидюймовая бритва в его руке снимет первую голову…

Конго проснулся не рано; на улице шел дождь. Хотелось спать дальше, но оказаться на море хотелось немного сильнее. В состоянии неполного пробуждения он поехал по навигатору куда-то на юг. Дождь шел то сильней, то слабей. Вокруг было серовато. Конго рулил и зевал.

Потом он заметил, что дорога пошла вверх.

Потом пошел снег.

Снег привлек его внимание, но ненадолго – прямо сказать, после московской зимы экзотикой он не казался.

Конго снова начал зевать.

Проснулся он от того, что ведущие колеса явственно провернулись.

Это было некстати. Конго понимал, что лед и подъем – сочетание явно не для такой тачки, на которой он едет сейчас. И не для такой резины, которую установили на ней теплым франкфуртским апрельским деньком. А так как впереди были горы, подъем не мог кончиться скоро и навсегда.

Конго стал обдумывать сложившееся положение. Так как он не впервые ездил по Европе и не лишен был предусмотрительности, ему было известно, куда звонить, если он не сможет продолжать ехать. Но цены ему тоже были известны, и он хотел обойтись без платной помощи.