Исподволь девушка наблюдала за мимикой Жана, который не спеша ходил по комнате в поисках своего галстука. Она не понимала, почему должна читать вслух и почему Жан не желает сам ознакомиться с переводом, но перечить ему в этот утренний час не хотелось.

Девушка вздрогнула, когда при упоминании о папской булле Detestande feritatis Жан прервал ее чтение негромким ироничным смехом.

– И что тут смешного? – удивленно спросила Жюли, не понимая его странной реакции. Она отложила листы с переводом на журнальный столик рядом с креслом и вопросительно посмотрела на Жана.

– Да вот думаю, что даже спустя семьсот лет после обнародования буллы у слуг Ватикана не очень-то получается исполнять волю Святого Престола, – произнес Жан, не обращая внимания на ее недовольство.

– О чем ты? – спросила Жюли, наблюдая, как Жан изучает что-то в смартфоне.

– О Габсбургах. Вот о чем, – отозвался Жан. – О том, что в две тысячи одиннадцатом году сердце Отто фон Габсбурга было погребено в Венгрии отдельно от тела[14].

– А тело где?

– Тело в Австрии, в крипте Капуцинергруфа, рядом с Региной, супругой.

– Сакрально и даже романтично, – задумчиво произнесла Жюли, погруженная в свои мысли. – А что это у тебя столь пристальное внимание к династии Габсбургов?

Жан, проигнорировав слова девушки, ответил вопросом на вопрос:

– Не знаешь, случайно, что это за странное название у буллы – "Detestande feritatis"?

Жюли на мгновение замерла, не зная, как поступить.

За полгода работы помощницей Жана ей удалось создать образ хоть и легкомысленной, но неглупой эстетки, разбирающейся в литературе, музыке и живописи. Она умела не только поддерживать деловую или светскую беседу, но и с энтузиазмом откликаться на авантюрные приключения.

Когда куратор из Ватикана поручил ей внедриться в окружение Жана, она и предположить не могла, что в первый же вечер их знакомства окажется в его постели. Жюли ни разу не пожалела об этом, оправдывая себя тем, что установление близкого контакта должно ускорить выполнение задания. Но и лукавить себе она не могла, понимая, что теряет контроль в отношениях, а их карибский роман набирает обороты.

– Не будет ли слишком подозрительно, если я проявлю себя специалистом в теологии и в древних артефактах? – задалась она вопросом, и сама себе ответила: – Нет, не будет. Надо рискнуть. Безрезультативная работа – не мое кредо.

– Не особо оно и странное, это название Detestande feritatis, – произнесла Жюли, отвечая на вопрос Жана. – В переводе с латыни – "ненавидящая жестокость", по первым словам, в тексте, которые указывают на основную тему документа – осуждение жестокости. В средние века документы папской канцелярии, такие как буллы и энциклики, часто назывались по первым словам их латинского текста.

– Понятно. А кто автор текста, который ты сейчас прочла? – прервал ее Жан, подойдя вплотную к девушке и пытаясь встретить ее взгляд. – Мы можем определить?

– Послушай, Жан, я чувствую себя словно на допросе, – имитируя возмущение, произнесла Жюли. – В эту игру мы еще не играли! Триллер какой-то!

– И все-таки? – серьезно спросил Жан, не разделяя ее игривое настроение.

– Хорошо. Я посмотрела сканы страниц архивных файлов, к которым ты предоставил мне доступ, часть страниц перевела с латинского и сделала для тебя подборку некоторых из них, без особой систематизации, – начала Жюли с ноткой раздражения в голосе. Жюли лукавила. Она осознанно выбрала страницы, в которых упоминалась папская булла Detestande feritatis. Ей хотелось посмотреть на реакцию Жана, и сейчас, глядя на его некоторую взволнованность, Жюли не сомневалась, что она на правильном пути.