– Да, конечно. Извини, – голос Жана стал более спокойным, словно он пытался сгладить свою импульсивность. – И все-таки, можем ли мы определить автора этого текста?

– Кто автор, однозначно сказать не могу, – задумчиво ответила Жюли, – страницы сильно изношены, хотя на некоторых из них просматривается подпись в правом нижнем углу: "frater Pygmalionis". Такая же, что и на коробке с колодой карт.

– Вновь "брат Пигмалион", – как бы не слыша Жюли, повторил Жан, погрузившись в размышления.

Жюли улыбнулась, наблюдая за его сосредоточенным видом. Осознав, что время идет, она решила подтолкнуть его к действию.

– На первый взгляд это прообраз Пигмалиона, скульптора с Кипра, который, согласно древнегреческой мифологии, вырезал из слоновой кости либо изваял из мрамора женскую статую и, назвав ее Галатея, влюбился в нее. Говорил с ней, одевал ее в одежды, украшал драгоценностями и целовал. Он мечтал о том, чтобы статуя ожила.

– А в день праздника богини любви Афродиты она услышала молитвы Пигмалиона, – продолжил Жан, – и оживила Галатею.

– Именно так, – улыбнулась Жюли. – Есть еще вариант – отсылка к Пигмалиону, царю Тира из Божественной комедии Данте, символу жадности. Это тоже может быть ключом к разгадке.

– Интересно, – обратился к девушке Жан, озадаченный и немного удивленный, – откуда у тебя такие познания?

– Ты о чем? О греческой мифологии или об аллегориях Данте? – с лукавой улыбкой на лице спросила Жюли.

– Хорошо, начни с Данте, – сказал Жан, внимательно глядя на Жюли.

Жюли, недовольно хмыкнув, поудобнее устроилась в кресле и на мгновение задумалась.

– В одной из первых редакций Божественной комедии Данте я нашла любопытную деталь, – начала девушка загадочным голосом. – На странице со стихом "Христос в своем наместнике пленен, и торжествуют лилии в Ананьи[15]" чуть ниже написано: "Тогда мы повторяем, как когда-то, братоубийцей стал Пигмалион, предателем и вором, в жажде злата[16]".

– И что из этого следует? – с иронией спросил Жан, слегка улыбнувшись.

– Не знаю, – ответила Жюли, одарив его лучезарной улыбкой. – Как минимум, речь идет о пленении папы Бонифация VIII, который подписал и обнародовал буллу "Detestande feritatis", которая тебя так взволновала.

Жан был невозмутим.

– Если тебя, Жан, так заинтересовала булла "Detestande feritatis", то от любви великой раскрою секрет, – девушка сделала таинственный вид и после небольшой паузы продолжила: – К булле было еще секретное приложение о бальзамировании сердец эликсиром бессмертия, чтобы в день воскресения владельцы этих сердец восстали из мертвых не как зомби, а чтобы к ним вернулась их душа и они вновь обрели свою человечность и разум, а соответственно, жизнь вечную, – закончила Жюли, подозревая, что могла сказать что-то лишнее.

– А при чем здесь Пигмалион? – спросил Жан, делая вид, что не заметил внутреннего смятения девушки.

– Можно предположить, что кто-то умный, коварный и изворотливый зашифровал информацию об эликсире бессмертия, присвоив ей кодовое наименование, скажем, Операция «Пигмалион». А каждый хранитель архива и эликсира бессмертия, преемник по папской воле, должен был называть себя "братом Пигмалионом". Теперь, если архив действительно у тебя, ты вправе именовать себя "брат Жан-Мишель Пуатье – Пигмалион". Как тебе такая версия? – спросила Жюли с ноткой юмора, изучая его реакцию.

– Неплохо, как вариант. Это все? – спросил Жан, его лицо оставалось непроницаемым.

– Еще есть мысли, – начала Жюли с игривым блеском в глазах. – Может быть, "брат Пигмалион", автор рукописи, продал эликсир бессмертия, а в архиве мы найдем карту, которая приведет нас к кладу, где он спрятал золото. И тогда мы купим остров на Карибах! – засмеялась она, и ее смех эхом разнесся по комнате.