Когда он пришёл в себя, рядом никого не было. Анн сидел под тем же деревом. Кровоточила разбитая губа, под глазом наливался впечатляющий синяк. На траве валялись две половинки свирели…

Мать дома ахнула.

– Кто тебя так? – негромко спросила она.

– Никто, – буркнул Анн. – Ему тоже досталось.

Мать вздохнула и пошла за холодной водой, чтобы промыть разукрашенные кровью и грязью ссадины. Очень болел разбитый рот. Только слёзы выступали на глазах не от этого…

«Может быть, её кто-нибудь сможет починить, – думал Анн. – А нет, так я всё равно сохраню её! На память о моих друзьях…»

Когда лицо зажило, он подошёл к матери, которая вязала у окна.

– Ты хочешь мне сказать что-то? – спросила она с тревогой.

– Да, мама. Я теперь знаю, что мне делать.

– Вот это и случилось, – прошептала она едва слышно, – я знала всегда, что так будет. Мальчик вырос.

И уже к нему:

– Ты решил…

– Я пойду в ту школу, мама. В ту, которая в горах, на пути в Римон. Я видел в гостинице охранника. Он учился там. И я тоже хочу учиться. Потому что в мире должна быть справедливость!

– Прямо сейчас? – спросила испуганно мать.

– Нет, завтра. На почтовой карете я проеду половину пути. У меня есть несколько монеток, чтобы заплатить вознице.

Мать прижала его к себе и заплакала. Потом сказала:

– Я испеку тебе хлеба в дорогу. Ты ведь уже всё решил.

– Да, решил.

Вечером он увидел Нель.

Та подошла к забору, разделявшему их участки.

– Очень больно было? – спросила она, разглядывая его синяки.

– Пустяки, – отмахнулся Анн. – Нель, я сказать хотел. Я ухожу.

– Куда?!

– Неважно. Ты просто знай, что я не убегаю. Я сам ухожу.

– Да я всегда знала, что ты не трус! Смели тоже досталось, если тебе интересно. Он два дня не показывался на улице.

– Я не делал ему ничего плохого, но он не любит меня.

– Потому что ты другой, я говорила тебе.

– Неважно.

– Я буду скучать по тебе, Анн, – сказала Нель.

– Я тоже буду по тебе скучать.

В дорожную сумку Анн сложил перевязанные ленточкой обломки свирели, сменную одежду и разные безделушки. Ещё взял одну из книг отца. У отца все книги были с цифрами и чертежами, а в этой страница за страницей бежали стихи. Они очень нравились ему. Жаль, что первую страницу из книги кто-то вырвал. Именно ту, на которой ставят имя поэта.

На следующий день он доехал на почтовой карете до места, где от большого тракта в сторону прибрежных скал уходила неприметная дорога. Кучер придержал лошадей, Анн спрыгнул на землю, помахал ему рукой и зашагал вперёд, в полную неизвестность.

Школа Фланка. Первые впечатления

Его разбудил звон колокола.

Анн ещё дома привык к ранним подъёмам. Нужно было помогать матери в её заботах по дому. Так что и здесь он всегда оказывался одним из первых, кто говорил «здравствуй» новому дню.

Обитатели Школы собирались на обрывистом склоне, с которого открывались чудесные пейзажи: далёкая степь, голубая ленточка Чёрной реки, вьющаяся между прибрежных лесов, дымка горизонта, неторопливо расцвечивавшаяся утренним солнцем… На небольшой площадке, закрытой от ветра, все сначала выполняли специальные упражнения, а затем усаживались на плетёные коврики и погружались в состояние, похожее одновременно на сон и на бодрствование. Когда мастер впервые стал рассказывать Анну, что надо делать, он не совсем понял и просто сидел с закрытыми глазами, подражая другим. Спина устала очень быстро, а потом и вовсе потянуло в сон. В себя его вернул довольно увесистый шлепок.

– Зачем ты закрыл глаза? – спросил мастер.

Анн задумался.

– Они же сидят с закрытыми, – сказал он и показал на остальных.

– Так ведь это же они, а не ты! – рассмеялся мастер. – Подумай над этим и продолжай.