– Да-да, это я, Юрий Григорьевич, – мальчик робко протянул что-то учителю, и это нечто загадочно заблестело во тьме подвала, бликами вырисовав собственные очертания небольшой коробочки.

– Что это? – Биолог с интересом приблизил предмет к глазам, однако ничего большего, чем блеклый силуэт, так и не увидел.

– Я забыл Вам рассказать… Это мой самодельный приёмник. Он очень хорошо держит заряд, я аккумулятор дорогой покупал. Возможно, Вы придумаете, что с этим делать.

– Ну ты, Петька, пионером будешь! – восторженно воскликнул Юра.

Да, он знал про любознательность школьника: это сказывалось не только на его производительности в обучении, но и в отношении к окружающему миру. Снежаков Петя был не по годам сообразительным, и, пока темнота скрывала округлое веснушчатое лицо, преподаватель общался с учеником почти на равных.

– Давай я поставлю его повыше, будем слушать.

– А кого слушать, Юрий Григорьевич? Все радисты попрятались ведь, вот как мы.

– Не важно! За спрос не бьют в нос, авось кого услышим. – Заиграл какой-то слабый огонёк надежды в сердце очаковца. – А на каких частотах оно ловит, Петь?

– Не помню я, – школьник взволнованно вздохнул. – Они все у моего Ростислава Александровича на столе остались…

– Ладно, ничего.

Биолог взобрался на первую ступеньку лестницы, которая шла к люку, и поставил в надёжную щель между балок приёмник. Усевшись поудобнее, учитель надел на себя присоединенные к устройству наушники, и, вращая колёсико частот, принялся искать какой-либо сигнал.

Сперва он не слышал ничего, кроме шумов. Однако вскоре эти шумы обрели отчётливое «ти-та-та-та-ти…» и Юра сразу крикнул вниз:

– Петя, дешифровуй! Та-та-та… – повторяя сигналы передатчика, и ощущая себя немного нелепо, биолог ожидал, когда это кончится, и молился, чтобы Петя запомнил всё, что смог перевести. Но сигналы не прекращались.

Так они просидели около десяти минут, ровно до тех пор, пока обдавший кипятком все ушные мембраны учителя сигнал не прозвенел в грубоватых, старых наушниках. Биолог едва не свалился с лестницы от такого потрясения. Оправившись за четверть минуты, кроме каких-то слабых шумов, неприятно перемешавшихся со звоном в ушах, Юра уже ничего не улавливал. Наушники снимать он пока не хотел, но, когда прошло ещё пять минут, и уже исчезли даже шумы, педагог понял, что продолжать дальше бессмысленно. Торжество с его лица как рукой сняло, опять радость сменила мрачность и предвкушение чего-то совсем нехорошего. Юра спустился вниз, к ученику.

– Скажи дешифровку.

– Я всё прямо не запомнил точь-в-точь… – послышался какой-то очень печальный голос.

– А по сути?

– Юрий Григорьевич, мне страшно, – тихо, подавленно произнёс Петя.

– Ну что там было?

– Это был русский язык, да… Передали какие-то очень большие цифры.

– И всё?

– Нет, не всё. Знаете, это очень похоже на какой-то страшный фантастический фильм. – Пятиклассник замолчал, а потом всё так же подавленно перешёл на шепот. – Кто-то передавал данные о дроидах и о каких-то… Погибших и раненых. Что это, Юрий Григорьевич?

Учитель прижал ученика к себе, словно последнее сокровище, которое у него осталось. Осторожно посмотрел в сторону Есении Павловны, потом поднял голову, слушая, как бьет об герметичный люк дождь.

– Это у тебя приёмник хороший.

Юру разбудил ритмичный стук, доносившийся откуда-то сверху. Сперва он подумал, что ему кажется.

Биолог подошёл к стеллажу, который стоял как раз у дверного проёма в проходную комнату. Но стук продолжался, и отсюда его действительно слышно было лучше.

– Сколько так уже? – сказал преподаватель куда-то в воздух, хоть и обращался изначально к ученику.