В чем же обвиняли Орловых их бывшие соратники? С. Хитрово говорил, что «Орловы всем государством правят». Ф. Хитрово прибавлял, что на место гофмейстера у великого князя назначат А.Г. Орлова, а Н.И. Панина уволят; кроме того, он сознался, что говорил Несвицкому, что Орловы могут поднять «подлый народ».

Часто в исторических исследованиях цитируются слова, якобы сказанные М. Ласунским: «Орловы раздразнили нас своею гордостью и своим поступком; мы было де чаяли, что наша общая служба к государыне утвердит нашу дружбу, а ныне видим, что оной разврат». Но их сообщил В.И. Суворову Ф. Хитрово. В протоколе они не только приписаны им к основному тексту, но и составлены: слова «своею гордостью» написаны сбоку. Сам же М. Ласунский в собственноручных показаниях ни о чем подобном не обмолвился^>370.

Любопытно, что ни один противник Орловых не поставил им в вину убийство Петра Федоровича. А ведь было бы логично вспомнить о нем как первом шаге к браку Григория Орлова с Екатериной II, о чем через много лет говорил Н.И. Панин и многие другие противники Екатерины. Более того, один из главных участников дела Н. Рославлев якобы оказался замешенным в том, что, будучи в сентябре 1763 года в крепости Святой Елизаветы в гостях у генерал-поручика Мельгунова (об этом ниже), говорил, что бывший император жив (вместо него в гроб был положен другой) и послан в Шлюшин (Шлиссельбург) из-за того, что Г. Орлов хочет «с государынею венчатца»^>371. По этому поводу в Тайной экспедиции было заведено дело, но там ограничились лишь показаниями доносчиков, которые могли многое напутать.

27 мая Ф. Хитрово подтвердил, что считал все происходящим от А. Орлова, а не от Григория, правда не назвав того глупым. Он сказал, что предлагал схватить одного Алексея Григорьевича, а «не всех

Орловых отлучить», то есть убить. Это явно противоречит рассказу Дашковой об основном желании Ф. Хитрово убить Г. Орлова. 28 мая он признался, что говорил Несвицкому о желании убить всех Орловых, не дожидаясь возвращения императрицы, «как скорее при удобном случае». Принимая всю вину на себя, Хитрово отрицал как существование других участников подобной акции, так и приготовления к ней. Эти же показания он подтвердил и в допросе по пунктам 31 мая.

На очной ставке с Ржевским Ф. Хитрово рассказал о том, откуда он узнал об обещании Екатерины Панину быть правительницей. В деле записано: «Когда он был на карауле при покойном бывшем государе, тогда случилось ему говорить о порядке восшествия государыни на престол с А.Г. Орловым, то он (Орлов. – О. И.) сказал, что Панин сделал было подписку с тем, чтоб быть государыне правительницей и государыня на то согласиться изволила, и когда изволила придти в день восшествия на престол в Измайловский полк, тогда, объявя про ту подписку, бывшим при этом капитанам Рославлеву и Ласунскому, то они доложили государыне, что они на сие не согласны, а поздравляют государыней самодержавной императрицей, после чего велели солдатам кричать ура!»^>372

Это чрезвычайно важное показание. Оно, скорее всего, преднамеренно ложно. Алексей Орлов, ревностный противник (вместе с братьями) идеи регентства, вдруг открывает Хитрово, человеку близко стоявшему к Дашковой и, следовательно, знавшему «самые разумные» ее проекты (вспомним, что Дашкова говорила с основными заговорщиками об этой идее), такую подробность воцарения Екатерины. К чему бы это рассказал хитрец Алексей Орлов? Если это было известно Хитрово (что более вероятно), то сам рассказ терял смысл, если же Хитрово этого не знал, то Алексей Григорьевич совершил предательство, так как обстановка в первые дни переворота была взрывоопасной. Но все происходило, скорее всего, не так. Поэтому А.Г. Орлова и хотели убить. Екатерина в феврале 1763 года говорила об Орловых: «Люди, окружающие меня, малообразованы, но я им обязана тем, что есть, и я уверена, что они меня не продадут»