«Гринчик, пойдя на взлет, пробежал на колесах всю огромную взлетную полосу и, оторвавшись так, будто магнит тянул его к земле, еле перетянул забор, но тут же был вынужден снизиться в пойму реки, где и скрылся из глаз не поднимаясь выше…

Переживания тех, кто всматривался вдаль и больше ничего не видел, может представить себе всякий, у кого доброе сердце. Многие, по правде говоря, уже не сомневались, что Гринчик „припечатался на брюхо“ где-нибудь в лугах, и успокаивали этим друг друга, а напряжение тревоги повисло над летным полем, как туман.

Сколько прошло минут – пять или пятнадцать – теперь трудно сказать: время тянулось медленно. И тут откуда не возьмись к противоположной стороне бетонной полосы низко подкрался какой-то самолет. Пока он не коснулся бетонки и не побежал на трех колесах с приподнятым хвостом, все еще боялись ошибиться. Но нет! Это действительно был Гринчик!..»

Больше в Раменском летать ББ-МАИ не довелось. В отчете о том первом полете был сделан ряд предположений о причинах столь нелетучего поведения самолета: использование недостаточно кондиционного мотора (серийный выпуск «105-х» только разворачивался и далеко не все экземпляры развивали заявленную мощность), применение «истребительного» воздушного винта относительно небольшого диаметра (3,0 м вместо 3,25-3,5 м, используемых на самолете ББ-1), плохо отработанные вопросы аэродинамики воздухозаборника и тоннелей радиаторов. О еще одной причине неудачного первого полета ББ-МАИ рассказал в своих воспоминаниях Владимир Маркович Лиходей, работавший под руководством Грушина в Харькове:

«После того как самолет перевезли в Харьков, Грушин организовал обмеры несущей части крыла и оказалось, что, когда выводилась плавность перехода от выступающих щитков шасси в их убранном положении к стыку крыла с фюзеляжем, был искажен профиль крыла и эта часть давала отрицательную подъемную силу».

В результате при относительно небольшой несущей поверхности крыла это привело к значительному снижению подъемной силы. После устранения обнаруженного недостатка самолет в мае 1941 года на аэродроме в Харькове совершил свой единственный полноценный полет под управлением заводского летчика-испытателя Александра Деева. Сам полет оказался успешным, но посадка…

На глазах у Грушина самолет подошел к взлетно-посадочной полосе аэродрома с задранным носом и, произведя резкое выравнивание, приземлился сразу на три точки. В результате носовая стойка шасси коснулась земли раньше, чем ей следовало, на значительно большей скорости и сильно деформировалась. Сам самолет, хотя и не получил значительных видимых повреждений, для продолжения полетов мог быть готов не скоро.

Причина же такой посадки оказалась банально проста – Деев не имел опыта приземлений на самолете с новой схемой шасси. Собственно, опытом подобных приземлений не обладал в те годы ни один летчик в стране.

Тем не менее для ББ-МАИ случившаяся поломка уже не имела решающего значения – в апреле 1941 года все работы по нему были прекращены в соответствии с приказом НКАП № 386. В этот же приказ попало еще несколько самолетов, работу над которыми требовалось прекратить, дабы не распылять силы и время перед надвигавшейся войной.

Поврежденный ББ-МАИ закатили в дальний угол заводского ангара, который располагался на аэродроме. Здесь проводились работы по устранению дефектов, выявленных при сдаче Харьковским авиазаводом серийных бомбардировщиков ББ-1. И уже после начала войны с невезучим ББ-МАИ произошел еще один случай.

«В тот день со стороны Харькова, или как мы часто говорили „со стороны бегов“,