Осенью 1854 года Чайковский написал своему либреттисту:

«Милостивый государь Виктор Иванович!

Сегодня я имел удовольствие прочитать написанную Вами оперу “Гипербола”, она вполне соответствует моему желанию: только одно, слишком много арий и речитативов, а дуэтов, трио и т. д. очень мало, – однако ж, несмотря на это, мне остается только от души Вас поблагодарить»[87].

На обороте письма Петр сделал следующую надпись:

«Молодой звезде, появившейся на небосклоне русской литературы Виктору Ивановичу Ольховскому от маэстро П. Чайковского»[88].

Согласно сохранившемуся либретто, «Гипербола» планировалась как лирическая опера в одном акте. Действие оперы должно происходить в Допотопии со следующими действующими лицами: Эрулий – вассал Допотопии; Гипербола – его дочь; Гостил – принц, сын властителя Воловии, жених Гиперболы; Сапфир – молодой бедняк; Теорема – подруга Гиперболы; Казулий – наперсник Гостила[89].

Петр был достаточно общительным подростком, «…любимцем не только товарищей, но и начальства. Более широко распространенной симпатией никто не пользовался. Начиная с внешности, в нем все было привлекательно и ставило его в совершенно исключительное положение»[90]. Представления об облике Чайковского-правоведа можно составить из немногочисленных фотографий, а также по детским воспоминаниям младшего брата Модеста – ему исполнилось девять лет, когда Петр окончил училище: «Он куда менее красив, чем брат Коля. У этого руки красивые, чистые, у того не особенно, и ногти искусанные; этот всегда элегантен, гладко причесан, тот с волосами в беспорядке, все на нем небрежно»[91].

Среди воспитанников у Пети было много друзей. Конечно, было разное, хорошее и плохое, случались и ссоры, и разрывы. Однокашник Федор Маслов вспоминал их дружбу, начиная с младших классов: «Второе полугодие седьмого и первое полугодие шестого мы были почти неразлучны. С переходом в последний к нам присоединился Апухтин – мой земляк. Так дело продолжалось до конца 1853 года, когда произошел разрыв. Я заболел и некоторое время пробыл в лазарете. Выйдя оттуда, был очень удивлен, увидев своим соседом по пульту не Чайковского. Он сидел со своим новым другом Апухтиным. Воспоследовала ссора. Прежние друзья перестали разговаривать между собой. В пятом классе мы помирились и до окончания курса, а затем на всю жизнь были в совершенно дружеских отношениях, но первоначальная интимность уже более не возобновлялась. С Апухтиным же я никогда уже более не сошелся»[92].

Особенно близок Петр был с Алексеем Апухтиным, Владимиром Герардом, Владимиром Адамовым. Их объединяли и учеба, и общие интересы. Одним из них было увлечение театром. Как вспоминал Владимир Герард, «помимо безотчетной взаимной симпатии нас связывала любовь к театру. Петр Ильич повел меня как-то с собой на представление “Вильгельма Телля” в итальянской опере. Пели Тамберлик, Дебессини и Бернарди. Впечатление было так сильно, что с этого дня я стал страстным любителем оперы и часто посещал ее вместе со своим другом. Кроме того, мы любили французский театр, который вообще был в моде среди правоведов»[93].

В училище Чайковский увлекался литературой. Петр активно участвовал в журнале «Училищный вестник», одним из редакторов которого был Леля Апухтин. Известно, что для этого журнала Чайковский писал стихи, а также остроумную статью «История литературы нашего класса».

Апухтин еще в училище обратил внимание окружающих на свой поэтический дар, ему пророчили славу Пушкина. Отношения с друзьями Чайковский поддерживал в разной степени и после окончания училища – все трое некоторое время вместе работали в Министерстве юстиции. И если Адамов, за свою недолгую жизнь (он умер в 1877 году), дослужившийся до директора Департамента Министерства юстиции, и Герард, ставший выдающимся адвокатом, Апухтин же хоть и не оставлял чиновничью службу, главным делом своей жизни все же сделал поэзию. Но та слава, которую ему пророчили в юности, к стихам Апухтина так и не пришла. Чайковский в будущем использовал его тексты для романсов. Алексей же в разные годы посвятил композитору два своих стихотворения. В одном из них Апухтин спустя почти 18 лет вспоминал их юность и мечты: