Кюндингер занимался с Чайковским один раз в неделю. Он отмечал, что в части виртуозной игры на инструменте Петр так и не смог достичь значительных успехов, так как ученик не имел возможности регулярно самостоятельно упражняться. После трех лет занятия Кюндингера прекратились[82]:

«В 1858 году, вследствие изменившихся обстоятельств, отец Чайковского не в состоянии был платить мне за уроки, и я совсем потерял из виду моего ученика, о котором всегда хранил самое светлое и хорошее воспоминание как об очаровательнейшем человеке, в котором никак не предвидел будущего знаменитого композитора.

Встретились мы снова только тогда, когда он был уже известным композитором»[83].

Еще одним важным человеком, повлиявшим и отчасти определившим музыкальное формирование Чайковского, стал итальянец Луиджи Пиччиоли. Чайковский познакомился с ним в июле 1856 года благодаря своей тетушке – Елизавете Андреевне Шоберт. Ее подруга была женой итальянца. Пиччиоли не только давал Петру уроки музыки и итальянского языка, между ними завязалась настоящая дружба.

Модест Ильич вспоминал: «В то время лет ему было под пятьдесят, Петру же Ильичу едва перевалило за шестнадцать. Впрочем, насчет возраста Пиччиоли никто ничего не мог знать, потому что он никогда никому не сознавался в своих годах. Несомненно было одно, что он был с крашеными волосами и набеленный. Злые языки говорили, что ему чуть ли не семьдесят лет и что, кроме косметиков, он носил сзади головы машинку, стягивавшую морщины с лица. <…> Как бы то ни было, по годам он годился в деды своему новому приятелю, и тем не менее между обоими завязалась дружба на совершенно равной ноге, потому что под обликом, хотя и подкрашенного, но все же старца, Пиччиоли имел пылкость и увлекательность юноши»[84]. Так, с легкой подачи Пиччиоли чуть ли не главным музыкальным удовольствием для Чайковского стала итальянская оперная труппа. «Здесь он слышал и превосходный оркестр, и хоры, и первоклассных артистов. <…> Они не только давали ему возможность еще сильнее укрепиться в старинном культе “Дон-Жуана” и “Фрейшютца”, но показали ему Мейербера, Россини, Доницетти, Беллини и Верди, которыми он увлекался всецело»[85].

Именно во время обучения в Училище правоведения Чайковский сочиняет свои первые произведения. Самое раннее из них – «Анастасия-вальс». Петр его написал в августе 1854 года в Ораниенбауме, где вся семья проводила лето после смерти Александры Андреевны Чайковской. Вальс для фортепиано Петя посвятил и подарил Анастасии Петровой – гувернантке, которая еще в Алапаевске готовила его к поступлению в учебное заведение, а после переезда семьи в Петербург занималась c Анатолием и Модестом. На титульном листе своего сочинения четырнадцатилетний композитор написал: «Anastasie-valse composе´e et dе´diе´e à mademoiselle Anastasie Petroff par Pierre Tschaikowsky Elève de l’école Imperiale des Droits. Le 15 Août, le jour de son depart d’Oranienbaum pour S. Pétersburg» [Анастасия-вальс, сочинен и посвящен мадемуазель Анастасии Петровой Петром Чайковским, учеником Императорского Училища правоведения 15 августа, в день его отъезда из Ораниенбаума в С.-Петербург][86].

Там же, в Ораниенбауме, у Чайковского впервые возникает желание сочинить оперу. Произведение должно было получить название «Гипербола». Либреттистом стал Виктор Иванович Ольховский. поэт, сотрудник журналов «Сын Отечества», «Искра» и некоторых других. Его семья была связана с семьей Чайковских родственными узами – Николай и Евгений Ольховские, братья Виктора, были женаты на сестрах Петра: сестрой по отцу Зинаиде и двоюродной Лидии.