Мне казалось, что мы едины не только телом, но и чем-то большим, неосязаемым. Мы были словно два световых луча, слившиеся в одно целое. Засыпая в её объятиях, я ощущал, как время останавливается. Её колыбельные звучали как эхо Вселенной, наполняя меня покоем. Я был самым счастливым малышом на Земле. И я знал: этот миг растворится в вечности.

Оно напоминает состояние, когда ты осознаёшь: что-то важное утеряно, но понять, что именно, невозможно.

Ты чувствуешь это – отголосок вечности, но воспоминание ускользает, словно дым, оставляя лишь тонкую вибрацию в пространстве эха далёкого колокола. И только выйдя за пределы времени, вдруг понимаешь – это чувство всегда было с тобой, как тихая мелодия, звучащая внутри.

Я благодарен маме. За её бессонные ночи, за нежность её рук, когда она укачивала меня, за любовь, которая всегда была безусловной. Она стала моим первым учителем, но без слов. Дыхание, сердцебиение, прикосновение – всё это вплелось в мою суть, став частью материнской заботы. Я помню, как она пела мне колыбельные, как её руки гладили меня по голове, как она улыбалась мне, даже когда была уставшей. Она провела меня через тьму к свету, и я благодарен ей за этот путь. Знай, мама, ты сделала всё, что могла, и в твоих стараниях заключался неоценимый смысл.

Я люблю тебя. И каждый раз, засыпая, я повторял это про себя, словно запечатывая в её сознании божественную любовь, что пришла в этот мир вместе со мной.

Не просто чувство – желание. Таков был ритуал любви, который я должен был совершить. Каждый раз, засыпая, я повторял про себя: “Я люблю тебя, мама”. Как солнечный луч, пробуждающий землю после долгой зимы, я дарил ей свою душу. Свет, который она пробудила во мне, стал частью её сознания навсегда.

С того дня, как мои глаза распахнулись, внешний мир менялся – и вместе с ним менялся я. В тот миг, когда я начал осознавать себя, я почувствовал, как тело и душа сливаются в одном дыхании. Я открыл не только глаза, но и дух, суть, высшее «я» – то, что оставалось со мной на протяжении шести лет. Как спутниковая антенна, оно поддерживало незримую связь с тем, что находилось вне досягаемости взгляда – с бесконечным космосом, миром духов, источником всего сущего. Я перестал быть просто младенцем, поглощённым ощущениями. Теперь я наблюдал, словно учёный, изучающий новый мир.

Мама чувствовала это. В ней тоже наступило спокойствие, будто мы больше не нуждались в капризах, слезах и тревогах. Я стал тихим исследователем, впитывающим каждый миг. Мне казалось, что я не просто ребёнок, а тот, кто уже многое понял – как йог, сидящий под ледяным водопадом, где шум воды растворяет всё лишнее, оставляя только знание. И вдруг я осознал: нет ни времени, ни пространства, ни страха. Есть лишь тихая уверенность в том, что я – часть целого.

Перестав искать покой во внешнем, я обнаружил, что он уже был во мне. Эта внутренняя гармония стала моим первым, хотя и невидимым, наставником.

Но время неумолимо. Ум становился всё напряжённее, разум – всё активнее, и я всё дальше уходил от той чистоты, с которой пришёл в этот мир. Связь с высшим «я», с бесконечным и вечным, слабела, словно далёкое эхо. Забывая, кем был, я утопал в шуме жизни, теряя первоначальную ясность. Всё, что прежде казалось очевидным, теперь становилось призрачным.

Высшее «я» пробудилось со мной, но с каждым годом дар, который я принёс в этот мир, терял свою силу. Я чувствовал, как он угасает, и мне становилось всё страшнее. Дар прозрения, поглощённый вихрем мыслей и дел, диктуемых разумом.