Спустившись к заливу, они искупались, осторожно с мылом промыли рану в соленой морской воде, затем пресной из бутылки.

– Энни, тебе придется потерпеть, – сказал Макс, открывая бутылочку с йодом.

– Но это же так больно, – сжалась Аня.

– Видишь ли, вчера я пожалел тебя, и вот результат, – рассудительно произнес он, – в древнем мире, насколько мне известно, не существовало спиртосодержащих препаратов. Я имею ввиду медицину.

– Зато у них были какие-то мази, отвары и настои, – возразила девушка.

– Но у нас их нет под рукой. А если рану не обработать, может начаться заражение. Ты помнишь, что применяли в таких случаях воины?

– Что?

– Они прижигали раны раскаленным железом.

– О, нет! Только не это! – Округлив глаза, воскликнула Аня. И мужественно, но, зажмурившись, протянула руку.

Аня только зашипела от боли, сквозь стиснутые зубы, когда нестерпимое жжение опалило ее от кисти до плеча.

– По-моему, никакой разницы, – размахивая рукой, простонала она, сморщив лицо от боли.

– Ты о чем?

– На мой взгляд, никакой разницы между йодом и раскаленным железом.

Некоторое время спустя, они выбрались на дорогу, по которой накануне укатили воины в колесницах, и зашагали в том же направлении.

Утомленная от иссушающего зноя растительность, распрямилась, развернулась, раскрылась, напоенная обильной влагой. Под ласковыми лучами солнца распустились яркие диковинные цветы.

По влажной и совсем не пыльной дороге идти было легко и приятно. Легкие вдыхали чудный аромат цветов и зелени. Птицы, словно только что вернулись в родные края, оглашая мелодичными трелями поля, лес и горы.

Ландшафт вскоре изменился, и путники вошли под кроны не очень густой рощи. То там, то здесь блестели под солнцем небольшие зеркала лужиц, над которыми радостно вилась мошкара.

Аня и Макс несколько расслабились, беззаботно болтая о пустяках. О вчерашнем поцелуе не смел заговорить ни один, хотя оба помнили о пережитых чувствах. И временами, заглядывая в глаза собеседнику, каждый желал найти ответ на мучивший вопрос, а не привиделось ли ему все?

Из еды ничего не осталось, поэтому сообща было решено уничтожить плитку шоколада. Что они и делали, отламывая по маленькому кусочку, чтобы растянуть удовольствие.

– Макс, подожди, – остановилась Аня, прикрыв один глаз, и роясь в дамской сумочке.

– Что случилось?

– В глаз… что-то попало.

Наконец Аня вынула из сумочки зеркальце. Поддетый рукой, в траву упал какой-то круглый цилиндрический предмет. Макс поднял его и внимательно осмотрел.

– Зачем тебе газовый баллончик?

– А-а, этот? – искоса, глянув на него, произнесла Аня, – мама купила. Одно время в Москве часто грабили в подъездах. Просто эпидемия какая-то. А я с учебы возвращалась поздно. Вот мама и позаботилась о моей безопасности. Но, слава Богу, воспользоваться им так и не пришлось.

– А какой газ?

– Перцовый. Кстати, Макс, положи его себе в карман. В случае чего, я не успею быстро достать, – продолжая смотреть в зеркальце и пытаясь подцепить зеленую мошку, говорила Аня.

– Дай-ка я, – сказал Макс, отодвигая ее руки в сторону. И легко подцепив букашку носовым платочком, вынул из глаза.

Но он не спешил отстраниться, а задержался несколько дольше, чем следовало бы.

Удушливая волна вновь подкатила к горлу, сковывая по рукам и ногам. Аня смотрела в голубые глаза, ощущая тепло, обнимающих рук и погружаясь в чудо волшебного мгновения. Макс очень медленно приблизил к ней лицо и коснулся губ…

– Я же говорил, что это девка, – раздался внезапно голос.

Макс круто развернулся. Позади него полукругом разместились человек семь индивидуумов мужской наружности. Короткие полотняные накидки, подпоясанные простыми шнурами, едва скрывали грязные тела. Давно нечесаные космы и густая растительность, скрывавшая лица, не позволяли определить возраст индивидуумов. Но внешние признаки явно указывали на принадлежность данного типа людей к бродягам или разбойникам.