– Все, пошли… пошли… – настойчиво тяну за рукав Алессандро. Несколько секунд он еще колеблется, а потом – снова по ступенькам – за спиной, за дверью ревут автоматные очереди – наверх – выстрелы стихают – по коридору – направо – полная тишина – и в уже знакомый номер. Первым вбегает Анхель, за ним я. Сани оглядывает пустой коридор, прислушивается… Входит в номер, тут же поворачивая замок, снова прислушивается.

– Кажется, пока здесь спокойно, – сообщает он каким-то слабым, придушенным голосом.

Анхель проходит в зал, устало падает в кресло. Сорвав с головы мешок, делает глубокий жадный вдох, словно все это время страдал от нехватки воздуха.

– Ну и ну… Мы все-таки это сделали… – протягивает он.

– Да, но пока рано радоваться, – я следую его примеру – тоже открываю лицо, снимаю перчатки…Рассматриваю свои руки, провожу по лбу, по щекам – чувствую свое тело и не могу поверить, что вновь вернулась в него, обрела его…Очнулась? Интересно, неужели каждый раз для меня это будет похоже на сон или одержимость? Или подобное испытываешь лишь поначалу, а потом просто становишься этим диким существом – машиной смерти? Принимаешь его как неотъемлемую часть самой себя?

Алессандро продолжает стоять у двери, навалившись на стену, словно выпотрошенное вороньем пугало. Даже мешок не снимает. За всей этой маскировкой трудно понять, что с ним происходит, но, думаю, ничего хорошего.

– Иден, – тихо подзывает он, – Оставайтесь здесь. Запритесь и никого не впускайте.

– А ты куда собрался? – наваливаюсь спиной на дверь, не давая ему выйти.

– За братом.

– Он просил, не пускать тебя.

– Да плевать! Отойди.

– Сани, успокойся! Послушай, Рамин сказал, он знает, что делает. У него есть план, как выбраться.

– Он всегда так говорит! План у него есть! Ну конечно!

– А у тебя? У тебя есть план?! Как ты собираешься его спасать?!

Из-под надетого на голову мешка вместо ответа раздается лишь тяжелый вздох.

– Ты ведь понимаешь, что сейчас идти за ним – не вариант. Если у него действительно есть план, а я верю, что он у него есть, то ты своим появлением только помешаешь. А если нет – уже все равно поздно.

Убедила я его или нет? Этого я так и не поняла, потому что в этот момент где-то внизу раздается громовой взрыв. Под ногами сотрясается пол, дребезжат посыпавшиеся осколки стекла. Невольно пригибаюсь, потому что, кажется, сейчас здесь вот-вот все рухнет, обвалится, провалится…

– Это у центрального выхода, – определяет Алессандро, и тут же подрывается к разлетевшемуся вдребезги окну, на ходу срывая с себя мешок, осторожно выглядывает, отодвинув край шторы.

– Черт возьми! – тихо изумляется он, – И это его план – взять заложника и отрезать взрывом преследователей?! Идиот!

–Что это за тип, которого он прихватил? – спрашивает Анхель, тоже подглядывая в щель.

– Кажется, управляющий отеля…Не понимаю, зачем? Если собрался брать заложника, мог бы с тем же успехом прихватить министра или одного из гринго – все-таки сошка покрупнее. А этот-то ему на кой сдался?

– Ладно. Главное, что ему удалось выбраться, ведь так? – Анхель уступает мне место, давая возможность оценить происходящее на улице. Отсюда, сверху все выглядит, по меньшей мере, пугающе странно и неестественно: сквозь клубы поднятой пыли и дыма черное полу-чучело – полу-чудище стремительно движется в сторону парка, волоча за собой какую-то трепыхающуюся от страха добычу. Дуло револьвера приставлено к седому всклоченному виску жертвы, рука, частично скрытая крылом балахона, крепко обхватывает тощую гусиную шейку… А добыча – тоже лишь приблизительно напоминающая человека ввиду своего уродства, то неловко перебирает по земле костлявыми, комариными ножками, пытаясь ослабить удушье, то вдруг начинает отчаянно упираться, запинается и, в конце концов, виснет в неослабевающем захвате чудища, словно подвешенная за голову тушка цыпленка. Преследователей нет, а случайные прохожие (их к счастью тоже немного) в ужасе шарахаются от этих будто сошедших с полотен Босха персонажей. Пять минут – и они уже скрываются в густых зарослях парка.