Парень уходит и через несколько секунд из-за двери уборной снова раздается его ошеломленное «Ну ни фига себе!»

Алессандро подходит поближе, чтобы не кричать через всю комнату.

– Все в порядке? – спрашивает он.

– Да…Слушай, мне к этим блестящим мраморным причиндалам даже подходить страшно и стыдно! – слышится приглушенный голос Анхеля.

– Ерунда. Чувствуй себя как дома.

– Сани, у меня дома таких извращений отродясь не было.

– Не бойся, они тебя не проглотят. Главное не ошпарься горячей водой.

– А что, тут горячая…? А…черт! Все понял.

Сани посмеивается, возвращаясь ко мне.

– Я сам с этими кранами долго воевал, – поясняет он, потом, как-то иронично взглянув на меня, добавляет: – А ты, наверное, сидишь и думаешь: «Ну что за дикари».

– Я так не думаю, – возражаю я, – Я думаю, что дикари – это те, кто живут в дебрях этой пошлой роскоши, не заботясь ни о чем, кроме удовлетворения своих растущих потребностей.

Ирония в его взгляде не исчезает, даже наоборот.

– Ну что ж… – протягивает он, поднимая трубку телефона,– Полагаю, на завтрак ты тоже будешь просто еду.

Просто еда оказалась отнюдь не простой… Впрочем, я не стала ничего пробовать: обе порции умял за обе щеки Анхель, отдав мне взамен свою чашку крепкого густого кофе с едва ли не парфюмерным ароматом. Сани вообще ни к чему не притронулся: сидел, потягивая свою сигару из позолоченного мундштука, о чем-то думал. Немного погодя, взглянул на часы.

– Ладно, посидите здесь. Я пойду отвлекать охрану, чтобы Рамин смог пройти, – сообщил он, поднимаясь с кресла, и поправляя детали своей маскировки.

– Будь осторожнее.

– Не волнуйся. Все схвачено.

___

Да. У него все схвачено и продуманно. В 11.10, как и планировалось, стук в дверь: те же условные интервалы:2 через 3, уверенные, настойчивые. Нет сомнений – это Рамин. Быстро проскальзывает внутрь, когда я открываю ему, и тут же прильнув ухом к двери, прислушивается. Все тихо. Слежки нет. Прошел незамеченным. Кладет на пол мешок с нашей униформой: бумажные мешки на головы, перчатки, балахоны («дизайн» наряда, позаимствованный у янки), проходит в спальню, осматривается, выражая свое мнение к окружающей обстановке, сдержанным презрительным хмыканьем.

– Надеюсь, вы тут не успели сильно разнежиться в шелках и золоте, – бросает он, не глядя на нас. Подходит к спрятанному за картиной сейфу, набирает код.

– Смеешься? – отзывается Анхель, – Мне все эти шелка и золото уже вот где (проводит по горлу). Нам бы поскорее все провернуть и убраться отсюда

– Не вопрос, – достает мешок с оружием, усевшись на стул, начинает проверять, пересчитывать патроны, заряжать.

– Где Алессандро? – спрашиваю я.

– Пудрит мозги охранникам. Скоро придет.

– А Тереса? Она в безопасности? – беспокоится Анхель.

– Да. Мы надежно укрыли машину тут неподалеку, – встает, подходит к окну, чуть отодвинув штору, выглядывает, – Идите сюда, покажу, где машина, на случай, если вам придется уходить без меня. Вон там, видите, начинается парк – машина слева, за забором. Сразу не заметите, она спрятана за деревьями.

– А почему нам придется уходить без тебя?

– Всякое может случиться.

Опять стук в дверь. На сей раз это Сани. Выглядит встревоженным.

– Я смотрю, ты тут неплохо устроился, chaq’, – замечает Рамин, когда он проходит в комнату.

– Завидуешь?

– Завидовать этому? Боже упаси!

– Ладно. Времени нет. Охранник рассказал мне, что министр и его свита уже прибыли. Собрание начнется раньше, чем планировалось.

– Насколько раньше?

– Через полчаса.

– Черт!

– И это еще не все. Министр прибыл со своей личной охраной. 15 человек будут стоять у входа.

– Пятнадцать?! Нам же не выбраться! – непроизвольно вскрикиваю я, хоть и стараюсь не поддаваться панике. А вот Рамин даже не пытается – у него ее просто нет. Кажется, столь радикальные перемены наоборот заставляют его сконцентрироваться.