Еще один листочек отложен в левую сторону и осталась последняя страничка.

– Китаев до настоящего времени работает на предприятии, куда был принят еще до войны. Называется оно сейчас «Маяк» и относится к особо режимным объектам, выпускающим продукцию военного и двойного назначения, входит в систему Министерства среднего машиностроения СССР и находится в оперативном обеспечении Четвертого Управления КГБ. Китаев имеет третью форму допуска к работе с секретными материалами, неоднократно проверялся органами КГБ. Компрометирующих материалов на него не имеется, характеризуется положительно, ударник коммунистического труда, портрет – на Доске почета.

– Образцово-показательный рабочий, – в голосе начальника Управления звучала легкая ирония.

– В общем-то, да, Кирилл Борисович. Хотя был один сигнал… – докладывающий сделал короткую паузу.

– По данным Первомайского райотдела КГБ, Китаев в своем окружении в резких выражениях, проще говоря, матом, – Станислав Михайлович улыбнулся, – критиковал руководство завода «Маяк» за бесхозяйственность, неумение руководить людьми и распоряжаться народным достоянием и наработанным опытом, агитировал за возвращение к сталинским методам наведения дисциплины на производстве. Ну, и так далее. Проявил себя как закоренелый сталинист. Сигнал проверили, политической составляющей не нашли и закрыли…

– Станислав Михайлович, – начальник Управления посмотрел в заметки, которые делал по ходу доклада. – Вы сказали, что уже в начале тридцать восьмого года Китаев был освобожден. Это фактически половина срока. Удалось выяснить основания, по которым он был освобожден?

– Кирилл Борисович, Китаев был одним из первых заключенных, которых потом в массовом порядке стали использовать на строительстве БАМа. Лагерь, где он отбывал заключение, входил в систему БАМЛАГа ГУЛАГ НКВД. Поскольку строительство проходило в особо тяжелых природных и климатических условиях, то для заключенных, перевыполнявших установленные нормы, на первых этапах прокладки трассы по ходатайству администрации для стимулирования производственной деятельности была введена система зачетов… – Начальник информотдела заглянул в свои бумаги и уточнил: – Три дня работы за четыре дня срока. По информации УКГБ по Амурской области, в архивных материалах имеются сведения, что к Китаеву и еще четверым заключенным было применено положение о зачете рабочих дней, а также нормы зачета, введенные в начале тысяча девятьсот тридцать пятого года двести сорок первым приказом НКВД. В соответствии с этим документом, заключенным, работавшим в ИТЛ БАМЛАГа, день работы засчитывался за два дня заключения, то есть год шел за два. В июне тридцать девятого существовавшую систему зачетов и условно-досрочного освобождения отменили… – Станислав Михайлович на секунду замолчал, потом продолжил, видимо, приняв для себя какое-то решение: – Извините за отступление, Кирилл Борисович, но, по-моему, это может быть интересно.

Он взял в руки последнюю страницу доклада.

– Мои сотрудники показали мне стенограмму заседания Президиума Верховного Совета СССР от двадцать пятого августа тысяча девятьсот тридцать восьмого года, где обсуждался вопрос о досрочном освобождении заключенных, отличившихся на строительстве вторых путей железнодорожной линии Карымская-Хабаровск. На этом заседании Иосиф Виссарионович высказался следующим образом, цитирую: «Правильно ли вы предложили представить им список на освобождение этих заключенных? Они уходят с работы. Нельзя ли придумать какую-нибудь другую форму оценки их работы: награды и т. д.? Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо. Будут освобождаться лучшие люди, а оставаться худшие. Нельзя ли повернуть дело по-другому, чтобы люди эти оставались на работе: награды давать, ордена, может быть. А то мы их освободим, вернутся они к себе, снюхаются с уголовниками и пойдут по старой дорожке. В лагере атмосфера другая, там трудно испортиться. Может быть, так сказать, досрочно их сделать свободными от наказания с тем, чтобы они оставались на строительстве как вольнонаемные? А старое решение нам не подходит. Давайте сегодня не утверждать этого проекта, а поручим Наркомвнуделу придумать другие средства, которые заставили бы людей остаться на месте, чтобы не было толчка к их отъезду. Семью нужно дать им привезти и режим для них изменить несколько; может быть, их вольнонаемными считать. Это, как говорилось, добровольно-принудительный заем, так и здесь: добровольно-принудительное оставление».