Серега и Борис, как ошпаренные, выскочили из комнаты. Вслед за ними в коридоре появился усталый, постаревший на несколько лет Петрович. Подошедшему Позднякову он сообщил результаты осмотра багажа и не поскупился добавить пару ласковых в адрес Нестерова и Лукашева.

– С вами разберемся в Управлении, при разборе полетов. А тебе, Петрович, спасибо. По результатам операции буду просить руководство о твоем поощрении.

– Это хорошо, конечно, Юра. Но, по-моему, твоя славная инициатива обречена на провал. Не знаю, как у вас, но в нашем Управлении за отсутствие результатов не награждают. А переживания и затраты нервной энергии – неотъемлемая часть нашей работы, как говорит мой начальник, ни разу, падла, не выезжавший на разминирование… Вот если б я хоть пять граммов взрывчатки обнаружил или детонатор какой, тогда другое дело, ты бы мог что-нибудь сочинить про мой героизм. А так, – он безнадежно махнул рукой, – много движений и все без достижений… Бутылку поставишь, и будем в расчете!

– Иди в баню, Петрович! Твой пессимизм убивает все живое на километр вокруг! Мое дело написать, а там уж как карта ляжет. – Поздняков повернулся и достаточно жестко сказал Нестерову: – Ждите меня здесь, герои. Я пошел в отдел, надо доложить руководству. Никуда и никому без моей команды не отлучаться.

Он вернулся минут через пятнадцать улыбающийся, довольный, в приподнятом настроении.

– Все нормально, мужики, дело за малым. Сдаем нашего дорогого в КПЗ местной милиции, соответствующие распоряжения они, наверняка, получили, и сегодня же его передадут в следственный отдел Комитета. Коллеги со спецтранспортом и конвоем должны быть во Внуково примерно через два с половиной часа. Отсюда его доставят в Лефортово для проведения первичных следственных мероприятий. Муравьев! Моренов! Остаетесь здесь, по факту передачи Капсалова по телефону доложите оперативному дежурному по Управлению, потом свободны. Остальные – в Москву.

Оперсостав с облегчением вздохнул.

– Петрович, ты на своем транспорте? Пару человек моих возьмешь? Отлично! Золотой ты души человек! За мной уже две бутылки.

Сергей вместе со всеми уже разворачивался к выходу, когда его остановил голос Позднякова.

– Нестеров, ты со мной! Как приехали на «жигулях», так и уедем. Спокойно, не дергайся. На этот раз без риска для жизни, – и, наклонившись, вполголоса добавил: – Поехали, дурила. Андрюха Прокопов ждет! Обмыть же надо это дело!

Затренькал телефон внутренней связи и Нестеров, сняв трубку, услышал голос кадровика.

– Сергей Владимирович, привет! Это Волосов. Как сам? Вот и замечательно, зайди, будь ласка, разговор есть.

Поднимаясь на девятый этаж, Нестеров перебирал возможные причины вызова, но ничего толкового на ум не шло. А под ложечкой сосало, и предчувствие было нехорошим. Кадровики без повода не беспокоят: то в биографии не там запятую поставил, то какая-нибудь жалоба на тебя пришла. Да мало ли что еще?

– Здравствуйте, Сергей Иванович! Вызывали?

– Это начальство вызывает, а я приглашаю, – доброжелательно улыбнулся Волосов. – Садись, тезка, рассказывай, как жизнь молодая!

Нестерова насторожил чрезмерно «ласковый» голос, но делать нечего, надо подыгрывать.

– Да все нормально! Что не так, Сергей Иванович? Чем провинился младший оперуполномоченный лейтенант Нестеров?

– Так уж обязательно и провинился? Есть один превентивный вопрос, но мы его с тобой обсудим чуток погодя. Взбодрить тебя, что ли? Уж больно ты напряженный. – Кадровик с хитрецой посмотрел на Нестерова. – Готовься, Сергей Владимирович, скоро будешь для мужиков «поляну» накрывать! Представление на должность оперуполномоченного подготовили, сегодня буду докладывать начальнику Управления. Может, даже в праздничный приказ к Дню Чекиста попадешь. Доволен?