Леон Райт был решителен в своей цели добраться до зеркала, чтобы взглянуть в лицо самому себе, поэтому потихоньку продолжал ковылять к раковине рассчитывая сделать это с помощью доктора или без.

Доктор не смог бросить Райта и помог ему дойти до зеркала.

– Твою мать! – воскликнул Леон.

В маленьком, усыпанном засохшими каплями воды зеркале он увидел чужое, совершенно незнакомое ему лицо. Перед ним предстал человек с широкими и грубыми чертами физиономии, на голове которого совершенно не было волос, только идеально гладкая кожа отражала свет палатных ламп, а морщины на лбу с точностью передавали недоумение парня на данный момент.

Леон внезапно начал бить себя тяжелыми ладонями по лицу, рассчитывая, что все это сон и он вот-вот проснется, но ничего не происходило, поэтому он с каждым разом наносил себе удары по лицу все сильнее, надеясь, это поможет. Его попытки навредить себе прервал доктор, схватив его за руку.

– Успокойтесь! Успокойтесь! – доктор неспеша повел Леона обратно к кровати.

«Но, если это все сон, то почему я не могу управлять им? Может быть потому, что я не уверен в этом? Но для того, чтобы определить свое нахождение во сне, как было указано в книге, необходимо искать странности, которые помогут осознать нереальность происходящего. Однако, странностей достаточно: чужое тело, кома, больница, какие-то мафиози… Но ничего явно указывающего на сон нет, только косвенные признаки. Нет странных искаженных надписей, написанных на неизвестном мне языке, нет уродливых лиц у людей или каких-нибудь монстров, по небу не летают драконы… Стоп, что? Лето?! Быть не может! Когда я закрывал глаза в своей квартире на дворе стояла зима… Нет, тут явно что-то не так. Даже если это сон, которым я не могу управлять, я хотя бы могу попробовать проснуться, надо только…, – Леон прервал свои размышления решившись на смелый шаг. Он оттолкнул врача, который повалился на серый больничный линолеум, собрав все свои последние силы, побежал в сторону окна, запрыгнул на подоконник и тут же сиганул в окно с третьего этажа. – Надо только убить себя, чтобы проснуться».

Очнулся Леон уже лежа на кушетке, с конечностями пристегнутыми ремнями, в тесной комнате, с маленьким окошком из которого пробивались тусклые солнечные лучи. Окошко было зарешечено и настолько маленькое, что при всем желании выбраться оттуда бы не удалось, даже не будь там решетки. Дверь в комнату тоже была металлической с металлическим окошком, которое при желании можно было открыть и посмотреть в каком состоянии пациент.

«Не получилось, неужели не сон? Тогда что это? Боже, как же раскалывается голова…, думай, Леон, думай… Где ты? Что здесь происходит? Все это выглядит словно какой-то абсурд… Давай пораскинем мозгами. Если это не сон, то что это? Переселение душ? Но это же невозможно, а если и возможно, то почему сейчас лето? Из этого можно сделать только один вывод – сейчас совершенно другое время. Вопросов много: кто я, где я и, главное, когда? – Леон глазами ловил пробирающиеся сквозь окошко лучи и пытался найти хоть какую-то зацепку, хоть что-то, что могло бы прояснить ситуацию. – Так. Импульсивные и необдуманные действия делают только хуже. Я не понимаю, что происходит и именно поэтому нужно понаблюдать за обстановкой, собрать информацию, осмотреться. Я и так уже в безвыходном положении… В безвыходном положении, пока… Пока я привязан к этой кровати… Выдохни Леон, нет безвыходных ситуаций. Ты что-нибудь обязательно придумаешь…, – размышления Райта прервались отворившейся со скрежетом входной двери, и он зажмурил глаза боясь того, что его может сейчас ожидать. Скованный по рукам и ногам, он больше ничего не мог поделать, кроме того, как напрячься и ожидать худшее. Судя по звукам, в комнату вошли трое.