Создатель необычной вазочки задумал в одной чернильнице соединить богатства Урала, славного платиной, золотом, медью, а особенно железом, из которого выплавляют чугун и сталь.

С полуяйцевидным, кажущимся матовым, платиновым туловом контрастирует подпирающий его изящный «воротничок» из аккуратно вырезанных из воронёной стали листочков, нахлобученный на тонкую ножку, так великолепно отполированную, что голубоватые блики пробегают по её поверхности, раскрывая всю красоту стали. Плоская крышка с конусовидным выступом в центре исполнена также из привычно серебристой, не менее ослепительно обработанной, скорее всего, «алмазной» стали. Конус завершает целая композиция, выполненная из золота: в пучок листьев заключён трубчатый цветок, в сердцевинке таящий изящно проработанную чешуйчатую шишку. Дивная «вазочка» закреплена на элегантном постаменте-плинте, вероятней всего, исполненном из платинистой красновато-фиолетовой меди с голубыми пятнами, украшенном тонко гравированной пространной надписью, напоминающей о месторождении российской платины: «Царево-Александровский Рудник / Обретен 1824 г. августа 30 дня / Гороблагодатские Заводы / Кушва».

Чернильница. 1825 г. Платина, золото, сталь; чеканка, гравировка, полировка, воронение. Высота 17,5 см, диаметр чаши 6 см. ГЭ

Конечно же, самодержец был приятно поражён, что платину, которую он держит в руках, нашли именно в день его тезоименитства, когда повсюду отмечался праздник Св. Александра Невского.

Императору Александру I настолько понравился элегантный подарок, присланный от уральцев, что 16 февраля 1825 года он повелел передать «чернилицу» на вечное хранение в Эрмитаж.[207]

Уже в 1828 году на Урале добыли почти 1600 кг платины. Однако промышленность в ней пока не нуждалась, а ювелиры брали лишь по 1–2 кг в год. Слишком уж строптивым оказался похожий на серебро металл. Ведь в то время ни одна из существовавших плавильных печей не могла нагреть платину до её температуры плавления в 1773,5 С°.

Теперь помог своими исследованиями петербургский инженер П.Г. Соболевский, основатель «Соединённой лаборатории Департамента горных и соляных дел, Горного кадетского корпуса и Главной горной аптеки», получавший по повелению Николая I сверх жалованья, «доколе на службе пребывает», по 2500 рублей в год «в примерное вознаграждение».[208] Благодаря его изысканиям в России с 1828 по 1845 год успели отчеканить из 899 пудов 30 фунтов (почти 15 тонн!) платины монет, достоинством в 3,6 и 12 рублей, на сумму в 1,4 миллиона.

Долго не давалась платина ювелирам. Но вот табакерку из неё 30 июня 1829 года, накануне берлинского праздника «Белой Розы», преподнёс русской императрице Александре Феодоровне прусский мастер Иоганн-Генрих «Госсауэр» (Хоссауэр), за что удостоился от неё получения золотых часов стоимостью в 300 рублей.[209] В то время маститый придворный ювелир прусского короля уже располагал собственной «Фабрикой изделий из платины, золота, серебра, бронзы, позолоченной и серебряной меди в английском вкусе», и его работы пользовались большой популярностью не только на родине, но и далеко за её пределами.[210]

Вскоре и Иоганну-Вильгельму Кейбелю удалось освоить непокорное «серебришко», секретом обработки которого в середине XIX века владел ещё только петербургский мастер Жан Берель. Прибыл он в Петербург из Франции в 1800-е годы, вписался в цех мастером золотых дел и ювелиром. Считался одним из лучших мастеров Петербурга и первым, кто освоил работу в платине. Своему ремеслу он выучил сына Арманда, получившего в 1832 году статус подмастерья, а вскоре на законных основаниях вступившего в иностранный цех золотых дел мастером Армандом Берелем. Обычно Жан Берель выгравировывал на своих изделиях: «BEREL A S-t PETERSBOURG». В 1838 году исполнил кофейник и молочник для Аничкова дворца, а в 1841 году создал из платины для императорского охотничьего сервиза 13 ложек и баночек для горчицы.