В том же 1884 году встал вопрос и о приведении в порядок набережных канала, которые даже не были замощены и по осени и весне покрывались вязкой грязью. Но, как всегда, проблема уперлась в деньги: с 1866 года Обводный канал был передан из ведомства путей сообщений в хозяйство города, а столичный бюджет извечно славился своей скудостью.
Так что и к концу века канал по-прежнему представлял из себя мелкую речку в широких берегах с дерновыми откосами. Просторные эти берега имели смысл, писал журнал «Домовладелец» в 1895 году, когда по ним тянули баржи бечевою. Пароходам же нужен был широкий водный путь… Появились даже предложения засыпать Обводный и тем проблему закрыть навсегда.
Но защитников у канала было гораздо больше, хотя они и сознавали, что привести канал в рабочее состояние сам город не сможет, «а частных капиталов не найдется». В августе 1895 года «Неделя строителя» даже проинформировала, что план углубить и расширить Обводный все-таки существует – «чтобы буксирные пароходы могли через него проводить груженые баржи между Морским каналом и набережной Калашниковской пристани».
Об этих планах снова вспомнили в 1906 году. Тогда Дума образовала специальную комиссию, выдав ей 5500 рублей на составление проекта и сметы работ. Комиссия заработала и через два года представила Управе результаты своих трудов. Еще через год они были доложены Думе, которая, впрочем, и в 1914 году все еще никак не могла удосужиться их рассмотреть.
Между тем канал продолжал усиленно эксплуатироваться. К двум десяткам заводов, фабрик и лесных бирж по его берегам ежегодно до шести тысяч судов подвозили уголь, кокс, древесину и строительные материалы, попутно усеивая ими дно. В канал также спускались сточные воды…
В упомянутом 1914-м уже другая комиссия – при Управе, постоянная, именуемая «о пользах и нуждах общественных» – воззвала к городским властям по поводу судьбы Обводного канала. Можно предположить, что с замиранием сердца назвала она сумму, потребную на работы: 8 180 185 рублей 91 копейка (какова точность!). Подчеркнув тем не менее важность для столицы «неотложно-необходимого переустройства канала».
Власти пошли навстречу. К 1915 году родился, наконец, проект реконструкции Обводного…
А теперь взгляните на фотографию. Да, перед вами Обводный канал. Только снимок делался много лет спустя после описываемых обсуждений и планов, в 1938 году.
«Красная газета», в вечернем своем выпуске за 16 марта 1932 года, писала все о том же: канал «настолько обмелел, заплыл грязью», что является «одним из самых антисанитарных участков города». «К переустройству Обводного канала мы приступаем только сейчас… Он будет расширен до 31 метра. Предусмотрено бетонное укрепление стенок и замена деревянных мостов…»
Однако до войны успели сделать совсем немного. Новое, знакомое нам лицо старый канал стал приобретать лишь в 1960-е годы.
«Для внезапно обмирающих»
Как говорится, храни нас каждого Господь от внезапных болестей. Но на этот-то случай и заведена «скорая помощь» – ее машины видим мы каждый день.
А когда появилась в нашем городе эта служба впервые?
Если верить энциклопедиям, то не раньше 1910-х годов. И вообще, считается, Россия отстала тут от других стран. Первой же была Вена, где «скорую» организовали после страшного пожара в Ринг-театре, унесшего много жизней. Тогда-то, мол, и сам термин «скорая помощь» появился…
Но, кажется, и энциклопедии могут быть не во всем точны.
Четвертого декабря 1828 года Николай I утвердил Положение Комитета министров «Об учреждении в С.-Петербурге заведений для подаяния скорой помощи внезапно обмирающим и повреждаемым людям». Документу этому предшествовала своя история. Оказывается, еще в 1824 году по распоряжению с. – петербургского генерал-губернатора графа М.А. Милорадовича на Петербургской стороне, около Гагаринского буяна устроено было «заведение для спасения утопающих», на содержание которого отпустили деньги из средств, назначенных «на непредвидимые по городу издержки». (И немалые по тем временам: 2780 рублей единовременно и почти столько же ежегодно.) Заведение, однако, работой загружено не было. В 1827 году столичный обер-полицей-мейстер докладывал, что за истекшие год и десять месяцев «ни одного утопшего не было в сие заведение представлено». А потому предлагал «оное уничтожить».