ДАНИЛА: Нереально как-то здесь у вас… всё. И я какой-то… непонятный… Сам себе… Мне-то чё?

Пожимает плечами, смотрит на свои перемотанные лапы ног.

Если б не ноги, вот, то не поверил бы… Как сон! И звёзды, и пожар… Я ж никогда не брал в руки вилы! А тут вон какой накидали! Сон? Наверное, сон. А, скажи? Да конечно! Ведь я не помню, когда ты мне ноги забинтовала. Как под кайфом! Последнее, что помню… Вот: как искры звёзды сыпались на нас!/ О! А? Как будто кто нашёптывал…

Удивлённо смотрит на Дуську. Дуська загадочно улыбается.

ДУСЬКА: Ты сладко спал, я росною травою…/ Омыла, как могла, твои стопы…/ И, платье разорвав, перевязала…/ Чтоб оберечь и успокоить сон./

ДАНИЛА: О, твою нежность глаз я видел рядом…/ И тело, что сверкало в свете звёзд…/ И та стерня, что раны мне саднила…/ Всё показалось счастьем в этот миг! /

Доносится песня петуха.

ДУСЬКА: Молчи, молчи! Не надо! Уже утро…/И не смотри так на меня, прошу…/ Я плакала… от дыма и… не знаю…/ Все тайны пусть сокроет этот стог!/

ДАНИЛА: Несчастный я! Уже пропел петух…/ И помню я по сказкам – всё исчезнет…/ Иллюзия рождает только грусть…/ И жажду страстную всё повторить сначала…/

ДУСЬКА: Опять могу заплакать, пожалей же!…/

ДАНИЛА: Прости! Стучит во мне дурная кровь…/. Я сам себя давно не понимаю…/

ДУСЬКА: (тихо) Скажи, пожалуйста, мне в рифму…

ДАНИЛА: (тоже тихо) Про любовь?!/

Они застывают, глядя друг на друга.

ДУСЬКА: Как долго эхо носит это слово!…/ Ведь кто-нибудь услышит невзначай…/ И приголубит ласковым обманом…/ И в поцелуй сомкнёт не те уста…/ А это рифма, это просто рифма!…/

ДАНИЛА: Перед тобой счастливейший поэт!…/ Пусть дрожь во мне дыханье убивает…/ Я задохнуться рад! Прощай! Последний вдох!…/

Он вдруг обнимает Дуську, целует её. Она затихает в его объятьях. Включается радио, слышится мужской, женский смех.

РАДИО: (муж.) Последняя свежая новость и хорэ!… Сегодня утром какая-то голая пара… Мужская и женская особи! (жен. голос) О, особи! Хватит придуриваться-то, не пьяный, чай! Выражаешься, хуже матюков! (муж.) В общем, голые мужик с бабой гонялись за петухом, пока тот не юркнул в подворотню к…

Радио трещит, помехи заглушают голос. Дуська отталкивает Данилу.

ДУСЬКА: Не приходи больше! Чего тебе? Через неделю в школу, уезжай.

Данила молчит.

И вообще, мне некогда… Мы не успеваем с мамой… У меня не получается!

Данила молчит.

Я не Джульетта, понимаешь? Мы уже столько репетируем, а я всё Дуська, Дуська!… Потому что… Ну, он не Ромео, понимаешь?

Данила молчит.

Мы первого должны показывать в клубе… Уже все знают! Мама переживает, она столько сил… А я… Ну, что ты молчишь?

Данила молчит и смотрит на неё.

Ты думаешь, мы все здесь дураки?… У вас там сверкает всё… У вас жизнь, а у нас нет? У нас гимн и тот не тот, да? В клубе… одни «дуськи», как клушки в курятнике, да? (плачет навзрыд) Тебе не надо смотреть нашу постановку! Ты не будешь смотреть! Уезжай! Уезжай! Уезжай!

Плача, убегает.

ДАНИЛА, СЕМЁН И ЗАТМЕНИЕ

Стог. Рядом, опершись на вилы задумчиво стоит Данила. Подходит Семён, тоже с вилами. Руки его перебинтованы по локоть, и он неуклюже, как обрубками, прижимает их к животу.

СЕМЁН: Не сон. А я надеялся.

ДАНИЛА: Всё как во сне, дядь Сём.

СЕМЁН: Добился?

ДАНИЛА: Чего?

СЕМЁН: Я тебе не позволю, чтобы Евдокия так плакала! Я тебе не позволю!

ДАНИЛА: Простите.

СЕМЁН: Что мне твоё «прости»? Уходи. А то… у меня вилы в руках…

ДАНИЛА: Не уйду. У меня тоже вилы. (взрывается) У меня в башке «вилы», вот что хуже всего! Не пойму я ваши фишки! Я здесь у вас свихнусь! … Что вы всё врёте, что выдумываете? Рожь зелёная, мак красный!… На пшеничных полях они расписываются!… Вертолёты, как стрекозы!… Самолёты бабочками порхают!… Платье мамино в цветочек!… Заповедник какой-то! Да пошло оно!…