Тамара. Ты ешь, ешь…

Володя. Спасибо… (Ест). А в одиннадцать часов – школьников этих из школы долой – по домам; избушку – на клюшку, – и сами в спортзале свою дискотеку начинаем крутить до утра. Всю ночь, всю ночь! Танцы, конкурсы, хохот… Весело было…

Тамара. У нас тоже так было…

Володя. Утром ноги гудят, тащишь колонки и радиоаппаратуру на электричку, корячишься. Жрать хочется! Вернемся к себе в общагу – и что, ты думаешь, сразу спать? Не-ет!.. В пельменную топаем. У нас в отряде была традиция: после агитки утром каждому съесть три порции в пельменной на Пушкинской – а порции там, знаешь, навешивали какие? Ну, те, кто по четыре съедал – те уже были героями… Из пельменной по проспекту не торопясь идем, шутим. Приметим какого-нибудь дядечку подобродушнее, и в колонну по одному шагаем за ним тишком след в след. Тридцать человек. Тот не может никак понять, чего ему встречные усмехаются? Шапку поправит свою, отряхаться начнет, наконец увидит нас – испугается, отскочит в сторону, потом тоже заржет… Ну, мы за следующим мужичком шли…

Тамара. Мы любили с девчонками вот под эту музыку танцевать… (Танцует.) А говорили, что на физтех умных ребят только брали?.. Трудно там у вас было учиться?

Володя. Ну… как тебе сказать?.. Кому как… Мне – не очень… Главное, конечно, было – привыкнуть. Потом уже втянешься, войдешь в колею: семестр пробалдеешь – хоп: сессия, перекарабкаешься через нее – и опять балдеешь семестр. Экзамены я научился по шпорам сдавать. Сюда вот, к пиджаку, карманы пришьешь с одного и с другого бока, вложишь в них лекции, разодранные по темам, и каждую тему скрепкой скрепляешь с порядковым номером. А в рукаве тут списочек держишь: какая тема под каким номером? Получаешь билет, заглядываешь в список – ну! это же просто! – в левом кармане – десятая скрепка; делаешь в сторону задумчивые глаза, ладонь запускаешь за отворот пиджака, отщупываешь скрепки, достаешь, переписываешь – и всех делов…

Тамара. И что, часто у тебя получалось?

Володя. Ни одного провала не было за пять с половиной лет. И в итоге – почти красный диплом…

Тамара. А-а, вот ты какой, оказывается, хитрый!.. Придется мне заставить своих учеников заходить на экзамен без пиджаков…

Володя. Тома, а ты разве ни разу не списывала? Ну, сознайся… Ну?..

Тамара. Списывала.

Володя. Умница!.. Шикарная женщина!..

Тамара (танцует). Что ни говори – в наше время калоритнее группы были, заметней как-то: АББА, Бони-М… Теперь таких, мне кажется, нету вовсе. Сейчас все сплошь какие-то: «ногу свело» или «корозия у металла», – ну что это за команды?..

Володя. В сердцевину, Томочка, в сердцевину, в самую точку!.. Какие раньше были команды!.. Какие каманды!.. «Динамо-Киев»!.. Ах, «Динамо-Киев», «Днепр», «Арарат»!.. А?.. Каковы?.. Блохин проходит по левому флангу. Трибуны замерли… Приближается к воротам… Бьет… Гол!.. Ура!.. А теперь? «Ростсельмаш», «Шинник», Фэ Ка «Тюмень», – тьфу!.. Прости господи!.. Глаза б мои не глядели!..

Тамара. Вот, вот она, группа Бони-М, ты помнишь?..

Володя. Что ты! Моя самая любимая песня!.. (Поет и танцует, придвигаясь к Тамаре.)

Варвара жарит ку-р!..

Варвара жарит ку-р!..

Жарит, жарит ку-р!..

Жарит, жарит ку-р!..

Блохин проходит по левому флангу… приближается… (Обнял Тамару и нечаянно опять взял ее за руку).

Тамара. Руки у меня потрескались. Каждый год – прямо какое-то бедствие… Как осень, так кожа на кистях обветривает… А это у меня – шрам. Мальчишки хулиганят на железной дороге, кидают камнями в окна, я осколки убирала – ну, и порезалась…

Володя. У меня тоже есть на ладони шрам… Вот – на этом же самом месте. Это я в детстве пропорол тоже об стекло, об бутылочное…