– Аплодисменты, переходящие в овации, – комментирует Ильич.

– Ты, конечно, можешь не есть, но… – пытается увещевать ее дед.

– Вы можете нам помочь? – перебивает его Лампочка.

– Попробую. Только вам надо последить за моим валенком. Он болен, и мне пришлось сделать ему трахотомию.

– Это не заразно? – спрашивает Ильич.

– В какой-то мере, – уклончиво отвечает дед.

– Что значит, в какой-то мере? Я боюсь за свое здоровье.

– Мы все боимся за свое здоровье, – говорят хором все, включая наиболее сознательных зрителей.

– Его болезнь заключается в его преклонном возрасте, и хоть это не заразно, этим болеют все, – поясняет дед.

– В таком случае мы согласны, – соглашается Ильич.

– В таком случае держите мой валенок и не давайте этой дырке зарасти. Для этого вот вам вилка, – говорит дед и вручает Ильичу валенок. Затем он уходит со сцены и буквально через пару секунд возвращается с подростком-переростком на руках. Из него что-то сыпется.

– Что это? – спрашивает Ильич.

– Это глисты-абстракции, – объясняет дед. – После того, как они выйдут, он сможет указать вам дорогу.

– Что мы должны делать? – спрашивает Ильич.

– Три дня и три ночи вы должны читать ему рэп.

– Но мы забыли рэп, – хором жалуются негры.

– Вы не поняли. Это может быть любая лажа. Даже песни советских композиторов, даже попса девяностых.

– Тогда можно.

– Приступайте, как только я уйду.

Дед отдает Ильичу малыша, забирает валенок и покидает сцену. Негры запевают «В лесу родилась елочка».

Пока они поют, проходит три дня и три ночи. Эффект смены суток достигается путем выключения и включения света.

– Туда, – говорит подросток-переросток мерзким голосом, показывая рукой за кулисы, и все уходят со сцены.

На сцене подросток-переросток, Ильич, Лампочка и негры. Они устало шагают на месте. Впереди всех «идет» подросток-переросток. Следом хромает Ильич. За ним идет Лампочка, а за ней хор негров. От усталости негры поют что-то ужасное в стиле соул. Лампочка громко считает:

– Пятнадцать тысяч сто сорок семь, пятнадцать тысяч сто сорок восемь, пятнадцать тысяч сто сорок девять…

– Доченька, у тебя не осталось воды? – спрашивает обессиленный Ильич.

Лампочка останавливается, достает из кармана блокнот, что-то там помечает, после этого отвечает с заметным раздражением в голосе:

– Сколько раз тебе повторять! Нет у меня воды, нет и не будет! Не надо меня все время дергать! Не дай бог, сбиться со счета, тогда придется возвращаться назад и начинать все сначала, а это ни много, ни мало (смотрит в блокнот) пятнадцать тысяч сто сорок девять шагов!

Сказав это, она вновь начинает идти, считая шаги.

На сцену выходит один из бывших пионеров, одетый по-домашнему. Он говорит:

– Уважаемые зрители. Нашим героям предстоит очень долгий путь. Им надо пройти еще около пятисот шагов и не сбиться со счета, а это, согласитесь, серьезный труд, поэтому я предлагаю вам всем выйти в буфет и выпить душистого коньяка, свежего пива или лимонада в зависимости от возраста, пола, вероисповедания или вкуса.

Он кланяется, вслед за этим опускается занавес.

Минут через двадцать, когда зрители возвращаются на свои места, обсуждая качество пива, состояние туалета, положение в стране или какую-нибудь еще весьма интересную тему (а что еще делать на спектакле), занавес поднимается вновь.

На сцене лежит Ильич. Он больше не может идти. В нескольких шагах позади него медленно продолжает ползти на четвереньках на одном месте Лампочка. Хор безнадежно отстал, и потому негров нет на сцене.

– Пятнадцать тысяч шестьсот девяносто семь, пятнадцать тысяч шестьсот девяносто восемь, пятнадцать тысяч шестьсот девяносто девять… – считает Лампочка и падает без сил.