– И мужика нет?

– Нет. Ну, если только я его в подполе не прячу.

Поль заулыбался, но промолчал – он вообще в основном молчал. С виду он был никакой, как многие иностранцы; слишком ухоженный, чтобы быть уродом, слишком невзрачный, чтобы быть красавцем, нечто среднее. Но было в нём и что-то приятное, располагающее к нему, Анна предпочла бы общаться именно с ним. Только Игорь был слишком яркой и авторитарной личностью, с сильно выраженным мужским началом. Раз Анна была единственной женщиной в радиусе ста километров, она должна была общаться исключительно с ним, слушать только его, смотреть только на него, восхищаться только им. Он не давал слова сказать ни Полю, ни Иванычу, и даже сесть ухитрился так, чтобы Анна просто вынуждена была смотреть на него и обращаться к нему.

– А вообще-то замужем была? – Продолжал он развивать интересующую его тему, не обращая внимания на то, что она не горит желанием говорить об этом – а может, именно поэтому.

– Была.

– А дети есть?

– Нет. – У Анны внезапно ком встал в горле, слёзы едва не навернулись на глаза. Если он ещё что-то спросит о детях…

Но тут, словно поняв её состояние, ей на выручку пришёл Поль, спросив:

– И не страшно, ведь здесь так безлюдно?

– Нет. – Ответила Анна. – Здесь спокойно. Когда жила в деревне с сектантами, было страшнее.

– И не говори. – Подхватил Анатолий Иванович. – Прямо нелюди какие-то.

– А что так? – Живо заинтересовался Игорь, и Анна пожалела, что вообще заикнулась об этом.

– Там пять молодых мужиков, один старик и трое парней. Вера у них какая-то… ну, очень уж строгая; женщин они не признают, вот и взъелись на Нюру. Диавольский, говорят, соблазн. Проходу не давали, чуть в доме не сожгли.

Игорь, усмотрев в этом что-то комичное, радостно рассмеялся, но Анне, которая очень живо всё помнила, было не до смеха. Впрочем, она ничего не сказала, боялась конфликта. Ей уже совершенно не хотелось общаться, и она почти не скрывала, что ждёт, когда её, наконец, оставят в покое. Обыкновенная женщина давно встала бы и сказала что-нибудь вроде: «Пора и баиньки, завтра рано вставать», но Анна не могла. Душевная слабость проявлялась и в этом – она не в состоянии была настаивать даже на том, на что вполне имела право. Она боялась не только грубого слова, но даже недоброго взгляда; душевная болезнь сделала её восприимчивой сверх всякой меры.

Как она и подумала вначале, уфологи собирались побывать на месте падения тунгусского тела. Что они там надеялись через сто лет отыскать, Анна так и не поняла, зато услышала много интересного и неожиданного, например, что тел было на самом деле два, и летели они навстречу друг другу. Игорь увлечённо, и, надо отдать ему должное, убедительно нарисовал картину гипотетического космического сражения между пришельцами, ловко обосновав и высокий уровень радиации, и странное положение упавшего леса, и путаницу в показаниях свидетелей. Даже скептически настроенная Анна почувствовала, как в груди шевелится сомнение, а Поль вообще слушал инсинуации своего русского друга с нескрываемым восторгом, иногда бросая на Анну и Иваныча ревнивые взгляды, как бы призывая их восхищаться с ним вместе и проверяя заодно – не сомневаются ли они?

– И вы собираетесь вдвоём, без оборудования, через сотню лет найти в тайге доказательства этой теории? – Спросила Анна.

– А ты не веришь в судьбу?! В предопределённость?! – Сверкая глазами и зубами, спросил Игорь. – Я верю, что такое сильное желание должно притянуть к себе удачу!

На миг стало так больно, что дух перехватило. Да что он знает о сильном желании?! Её ли желание не было сильным?!