– Если вы его отпустите, у него ещё будет случай напомнить о себе. —Мохаммед покачал головой и вошёл в дом, оставив Оливера и Ллойда наедине.

***

Путешественники расположились в уютном доме Мохаммеда, где он выделил им две комнаты и для каждого отдельную кровать. Нормального душа здесь и в помине не было – на улице была сбита постройка из бамбука. Наверху стояла большая двухсотлитровая металлическая бочка, а из неё торчала труба, на торец которой был надет наконечник от лейки. За день вода так нагревалась, что её приходилось разбавлять холодной из скважины, которая находилась тут же во дворе Мохаммеда. Все были довольны и таким удобствам: вода мягкая, и когда её немного разбавили холодной, то стала ещё более бодрящей. Пока все помылись и поужинали, быстро стемнело. Непроглядная тьма накрыла пустыню, и лишь Амарна светилась ярким пятном в ночи. Многие улеглись спать, только Ллойд, Марсело и Пётр сидели за столиком во дворе под навесом и решали, что же делать им с этим проходимцем немцем.

– Мохаммед сказал, что знает этого Штольца. – Ллойд отпил немного чая из большой кружки, и продолжил: – Также он сообщил, что Оливер – опасный человек. Он появился здесь месяц назад, и говорят, кто-то, приехав из Каира, заявлял, что это беглый матрос с «Санта-Моники», на которой моряки устроили потасовку.

– Почему же его не схватила полиция? – удивлённо спросил Туманов.

Ллойд, засмеявшись, покачал головой:

– Разве полиция будет копаться в делах, которые произошли так далеко от Амарны? Тем более что к ним не приходил запрос из Каира, и вообще они не будут лишний раз поднимать свои задницы, чтобы заниматься решением чужих проблем. Оливер не безбедно жил здесь и покупал молчание тех, кто ему был нужен, за зелёные.

– Но что нам с ним делать? Мы не можем так рисковать. – Марсело, затянувшись, выпустил клуб дыма. – Что за чёрт! – Он яростно потушил сигару. – Должен же быть какой-то выход!

– Я отпустил его, так как пока мы не можем ничего сделать, но если Оливер что-то выкинет, придётся его убить, – сказал Ллойд и, посмотрев на часы, добавил: – Я считаю, нужно сделать копию карты, так как действия Штольца непредсказуемы.

Туманов, тяжело вздохнув, покачал головой:

– Сейчас мы стали одной командой, и, если Оливер будет пытаться украсть карту или навредить нам, я согласен с Ллойдом… Конечно, мне бы этого не хотелось, но нам придётся избавиться от этого мерзавца. Война закончилась тринадцать лет назад, а такое чувство, будто бы она вновь началась, и я должен уничтожить врага.

– Может, потому, что Штольц немец? – спросил Марсело.

– Не знаю. – Туманов, нахмурившись, отвернулся. – Не думал об этом. Я с самого начала войны попал на фронт, мне было всего тридцать лет, когда я командовал батальоном, и хорошо помню, как убил первого фашиста. Это было, когда мы перешли в наступление: все бежали, стреляли, раскатистое ура неслось отовсюду. Вижу, как один немец никак не хочет сдаваться – это был настоящий храбрец. Он не летел сломя голову, как остальные, а, развернувшись к нам, стрелял и кричал что было сил на своём немецком… Но моя пуля оборвала этот лающий крик…

– Ничего, мы справимся и с этим. – Марсело сочувственно посмотрел на Петра, и что-то кольнуло в его сердце от слов Туманова. – Трудно, наверное, переступить черту и выстрелить в человека?

– В тот момент ни я, ни другие не задумывались над этим. Мы шли защищать родину от врага, и никто не считал это убийством. Ладно, не будем больше о войне. Давайте лучше займёмся картой – я согласен с Ллойдом, нужно сделать копию.

– А что же Оливер? – Марсело, недоумевая, пожал плечами. – Зачем ты отпустил его?