Расстояние между ними продолжало увеличиваться, и к концу монолога Настя перешла к откровенно просительным интонациям, отчего я поймал себя на мысли, что оказывается, даже начал получать удовольствие от ситуации.

Однако крокодил имел иную точку зрения на происходящее, и не собирался участвовать лишь в качестве послушного статиста. В какой-то момент он резко остановился, пошевелил жвалами мне вслед, и снова повернул к Насте.

Я это заметил не сразу, но когда это произошло, остановился на пол пути между Настиным насестом и озером, оттуда и решил озвучить все варианты:

– Ты же видишь, человек может с легкостью держать безопасное расстояние между собой и этой тварью. Но если сможешь его приманить, что этот говнюк снова поднял верхнюю половину туловища, то давай попробуем. Мне обязательно нужно подобраться к нему именно сзади…

– Ну, хорошо… – неуверенно согласилась напарница.

– Блин! – до крайности удивленный очередной идеей, я развернулся и снова рванул в сторону опасного берега, успев только посоветовать Насте, пождать. – Слушай, ничего не предпринимай, я сейчас вернусь…

Проигнорировал все вопросы, Глеб целенаправленно рванул к их вещам, а Настя вынуждена была остаться, и терпеливо ждать развития событий.

Удивительное дело: всего мгновение назад она и сама страстно мечтала «ничего не предпринимать». Однако стоило спутнику начать отдавать команды – пусть и в форме максимально нейтрального увещевания – как она прямо физически ощутила в себе нечто необычное.

Внутри нее вспыхнул абсолютно нелогичный позыв выкинуть какую-нибудь глупость. Ну а как иначе можно назвать, например, острое желание спуститься на ветку ниже и подразнить реально опасную тварь?

Настя лишь с немалым трудом смогла подавить в себе эту идею, и до крайности удивленная, поняла, что отчего-то испытывает сейчас просто необычайно сильную и пеструю смесь эмоций.

Девушка не выдержала и мысленно хихикнула:

«…О, да ты, подруга, и впрямь не в себе…»

Сегодня они много говорили о неких странностях организма и даже «обдолбанности», но именно сейчас девушка впервые испытала и в самом деле ничем не обусловленное чувство счастья, и даже, пожалуй, самой настоящей эйфории.

А дальше – больше, к ней словно бы разом пришло все то, что отчего-то подавлялось весь день.

Обрушилась ядрёная смесь из голода, непонятной отрешенности, повышенной потливости и – вот тебе здрасти! – очень острого возбуждения. Она поняла, что не просто увлажняется, а прямо течет, потому что ветка под ней и внутренняя сторона бедер – в одно мгновение стали опасно мокрыми и очень скользкими.

И-за этого ветка тут же перестала казаться надежным пристанищем, и – о, ужас! – при этом все это ощущалось словно через толстую подушку. Будто все это испытывала не она, а кто-то другой, куда более смелый…

Захваченная этим ураганом, некоторое время Настя была способна лишь следить, чтоб снова вставшая на задние лапы тварь все-таки не стянула ее с дерева. Поэтому приближение Глеба она откровенно прозевала. Как впрочем, и гигантское насекомое на свою беду…

Метнувшись к твари сзади, студент каким-то образом умудрился сначала всадить полуметровый штырь чуть ли не на всю длину, а потом выхватил из-за пояса еще один, и принялся с завидным энтузиазмом тыкать ее уже не так прицельно, а словно бы надеясь, что тварь истечет кровью от этих ран…

Поначалу хищное насекомое вздрогнуло и испуганно задергалось на месте, но когда Глеб попытался повторить свой фокус со второй колючкой, хищник резко развернуться и – просто смел парня.

Это вряд ли можно было назвать ударом – слишком уж крупным было насекомое, да и стояло чересчур близко, но толчок должен был получиться, куда как мощным. Глеб откатился метра три, если не больше.