– Чхать я хотел на твой уровень! – крикнул танцор. – Я те чистого серебра за нее отсыплю! Три толстых лебедя! ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ! – толпа подхватила его крик. Громче всех вопил Бобер. – ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ! ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ! ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ!

Покачав головой, менестрель повернулся к своему ансамблю и перекинулся с ними парой слов. Не знаю, что именно он им говорил, но они начали играть – только не ту песню, которую им заказали, а другую, также известную всем, которой охотно начали подпевать. То был гимн Бага Бору, богу гостеприимства и винопития. Про проишествие сразу забыли. Браконьер вернулся к своим товарищам, служанка вытерла разлитое пиво, а танцор исчез в небольшом коридорчике, ведущем к туалету – кстати, одному из немногих человеческих изобретений, которые я очень ценила, особенно в такие ночи, как эта, когда никому не захочется примерзнуть к унитазу.

В какой-то момент вновь объявился Скороход и начал упрашивать своего приятеля Бобра во всех подробностях рассказать, что же тут такое случилось.

Но я их почти не слушала, меня занимало другое. Вой метели был слышен, даже несмотря на играющую музыку. Ярость ветра была так сильна, что окна и двери дрожали, а холод проникал в каждую крохотную щель в каменной кладке. Слуги, конечно, очень старались заткнуть все щели тряпками и соломой, а также поддерживать огонь в каминах, но температура в пивной все равно падала. Даже маленький рогатый домашний дух этого постоялого двора забрался обратно в камин и там свернулся клубочком рядом с горящими поленьями. Его, разумеется, никто, кроме меня, не видел. Я прекрасно понимала этого крошку-сторожа с пятнистой шерсткой. Я и сама бы пересела поближе к огню, только вот…

– Хошь птанцевать?

Вернувшийся пьяный танцор напугал меня так, что все мои инстинкты вышли из-под контроля. Я выругалась про себя и постаралась унять бешено колотящееся сердце. А он то и дело заигрывающе вскидывал брови и широко ухмылялся сквозь падавшие ему на лицо растрепанные волосы, будто считал себя самым неотразимым сердцеедом по эту сторону Экхона. Что ж, его самомнение сильно расходилось с реальностью – хотя бы потому, что парень даже стоять уже не мог, не опираясь на спинку стула.

– Даже не пытайся, – вмешался вдруг Скороход, отвратительно копируя тон мужчины, который точно знает, что говорит. – Мы уже пробовали. Она холоднее, чем метель за окном.

– От как… – весело протянул танцор. – Даж холоднее, чем метель?

Внезапно на его лице появилось заинтересованное выражение.

Вот уж радость-то. Даже не знаю, почему мне так везло сегодня.

Он подсел ко мне без приглашения, как до этого браконьер, даже не заметив, что едва не опрокинул при этом стол, небрежно убрал волосы со лба и явно отрепетированным взглядом соблазнителя оглядел меня.

– Так что… ты одна тут?

О боги. Может, ему кто-то объяснит, что эти трюки будут гораздо эффективнее, если от него не будет нести алкоголем. Да тут бы даже вечно пьяный Бага Бор побелел от зависти.

– Да, я тут одна и хотела бы, чтобы так и продолжалось.

– Ууу! – Скороход и Бобер скривились. Я понятия не имела, когда они успели так накидаться, но, похоже, других тем для разговора у них больше не было. Танцор же не собирался сдаваться. Судя по всему, он из настырных.

– А ты с Вальбета же, да?

Я прикинула, какие у меня варианты. Упрямцы вроде него никогда не соглашались на уступки. Тонкий намек он бы не понял, слишком пьян. Значит, пора принимать серьезные меры.

– Да, там живет мой жених.

Скороход и Бобер снова что-то воскликнули, а танцор, усмехаясь, оглядел меня. Я могла догадаться, почему графиня решила его подбодрить, когда он запрыгнул к ним на стол, и вообще вроде как в восторге от него осталась. В чертах его лица удивительно сочетались жесткие контуры и плавные изогнутые линии, а темная бородка подчеркивала благородную мужественность. Да, этот парень был довольно привлекателен, и перед такими, как он, наверняка легко распахивались все двери, даже если в остальных аспектах человек из себя ничего особенного не представлял – к сожалению, и в его случае это было правдой. Кто бы еще стал пытаться купить себе компанию, тратя на это свои сбережения, а вместо этого добился только того, чтобы его развели на деньги и бросили. Подобная святая простота в сочетании с большим количеством выпитого алкоголя не затмила бы даже самое красивое лицо. И неважно, какой обаятельной была его улыбка или сияющие серо-голубые глаза.