– Да, – раздалось в трубке.

Несколько секунд Корби не мог придумать, что сказать.

– Алло, алло, – позвал дед.

– Это я, – наконец решился Корби.

Он вдруг понял, что старик может просто бросить трубку, и тогда вся затея Ника полетит псу под хвост. Дед не дослушает и до второго слова.

Но старик заговорил.

– Твое неуважение к старшим дошло до предела, – сообщил он. – Чем обязан?

– Я, кажется, попал в беду, – сказал Корби, – и мне нужна твоя помощь. Извини за то, что я сделал утром.

– По-хорошему, тебя надо отлупить обломками этой швабры, слизняк, – с удовольствием ответил дед. Он начал говорить что-то еще, в основном оскорбления, но Корби не стал слушать.

– Я сделал не только это, – перебил он. – Я взял твой пистолет, и здесь была перестрелка.

– Что? – переспросил дед.

– Я взял «стечкин», – бледным голосом повторил Корби. Он вдруг почувствовал, что не существует. Ему стало как бы все равно.

– Ты шутишь? – спросил дед.

– Ключ под ковром, – объяснил Корби. – Я давно это знаю. С крыши школы столкнули мальчика…

Он ровным, невыразительным голосом, почти не сбиваясь, рассказал, как все было. Дед не перебивал.

– Сиди там и жди меня, – внезапно приказал он.

В трубке раздались гудки.

Корби посмотрел на Ника. Тот казался очень усталым.

– Что он сказал? – спросил Ара.

– Чтобы мы ждали, – ответил Корби.

– Он придет? – уточнил Ник.

– Я не знаю, – сказал Корби. – Он просто сказал, чтобы мы ждали и не уходили, а потом повесил трубку.

– Молодец, – похвалил Ник.

Корби усмехнулся.

– Нет, ты правда молодец, – повторил Ник.

– Пошел ты, – тихо ответил Корби.

– Все будет нормально, – попытался успокоить его Ара.

– Нет, – Корби мотнул головой. – Я погиб.

Он отвернулся от друзей и уставился вдаль – на противоположный склон оврага, крыши дач и далекую темно-зеленую полосу леса.

– Так тихо, – сказал Ара. – Здесь никогда не было так тихо.

И правда, тихо. Корби вдруг услышал тишину. Полную, спокойную, слегка звенящую. Не ходили поезда, не летали самолеты, не было машин. Они словно оказались в каком-то неведомом месте вне этого мира, вне знакомого пространства и времени. И было бы так легко поверить в сказку, в прекрасный вечер замечательного дня, если бы не Андрей, неподвижным взглядом наблюдавший, как небо меняет цвет, если бы в их словах и мыслях о тишине не было трусливого подтекста, что никто еще пока не обнаружил их над телом мертвого подростка.

Дед объявился ровно через полчаса. Когда он вошел на территорию школы, багрово-оранжевое солнце, плавясь и тая в вечерней дымке, уже опускалось за горизонт. Деревья далекого леса четкими черными силуэтами проступили на фоне огненного диска. Красные всполохи отражались в окнах школы. Из оврага начали медленно подниматься сумеречные тени, но на футбольном поле еще было светло.

– Кто-то идет, – тревожно сказал черный брат.

Ник поднял голову.

– Похож на препода по технологии, – заметил он. – Нам кранты.

– Нет, – возразил Корби, – это мой дед.

Он подумал, что сейчас наверняка будет грязная сцена. Ему захотелось лечь на асфальт рядом с Андреем и тоже умереть. Исчезнуть.

Старик шел торопливо. Его замучила одышка, он вспотел.

– Пистолет! – закричал он с середины поля.

– Отдать? – спросил Корби.

– Да! – потребовал дед. – Быстро, дурак!

Корби вытащил «стечкин» и сделал шаг навстречу старику.

– Нет! – закричал тот. – Не по траве. Да. Вот так! Солнце… солнце садится…

Там, где асфальтированная дорожка спускалась с косогора, была маленькая бетонная лестница. Корби сошел вниз по ней и протянул оружие деду.

– Когда я говорю «быстро», ты бежишь, понял? – прошипел тот, выхватывая пистолет у внука из рук. – Солнце садится. Как я скажу им, что стрелял в темноте?