Когда Йири в первый раз оказался там, вниманием всех владел человек с дрессированными ящерицами. Большие, зеленые с бурыми пятнами и воинственно торчащими гребнями на спине, животные крутили колеса, играли яркими шариками и пританцовывали. Публика смеялась и ахала.

Потом настал черед плясуньи. Йири отвлекся, глядя вслед дрессировщику, запихивавшему ящериц в клетку из темно-коричневых глянцевых прутьев, и не сразу перевел взгляд обратно в круг. А там уже совершалось маленькое чудо.

Пятнадцатилетняя, легкая, с нежным полудетским лицом, она взлетала в змеиной пляске, раскидывала руки, кружилась, и рассекали воздух бесчисленные косички танцовщицы, и звенели медные браслеты, украшенные чеканкой.

– Ее зовут Ялен. Она родилась тут, в Аэси, ее знают не только в Алых кварталах Сиэ-Рэн, но и выше… Она еще совсем дитя, но уже одна из лучших танцовщиц Столицы. Ее мать была известной ашринэ.

Плясунья смеялась, отдаваясь вихрю, который нес ее и крутил. Казалось, она не знала усталости. Посвистывали, подражая птицам, маленькие черные тан, и небольшой барабан рокотал, пытаясь поймать удары сердца плясуньи.

Потом он один возвращался узкими переулками, слушая журчащую в канавке воду. Навстречу шла та, что танцевала, яркая, словно алая бабочка, окруженная девочками лет восьми – они без умолку чирикали и грызли сладкие стручки. Ялен прищурила глаза, разглядывая его. Потом небрежно сказала девочкам «кыш!», словно надоедливым птицам. Когда они разлетелись со смехом, сказала, все так же рассматривая:

– Я видела тебя там.

– Я смотрел на твой танец. Красиво очень, ты мастерица.

– А ты какой? – она со смехом потянулась к нему. Он не отстранился, но не сделал ни одного движения, словно прикосновения Ялен были ему неприятны. Потом отвернулся, чуть склонив голову.

– Не знала, что здесь могут быть недотроги, – недовольно заметила Ялен.

– Прости.

– Ты прав, – неожиданно сказала она. Имеют значения только те, у кого есть нужное тебе. Подчиняться же следует тем, кто в силах тебя заставить. А остальные – пыль…

– Ты и вправду так думаешь?

– И ты будешь думать так же, – Ялен уверенно вскинула голову, косички ее разлетелись по всей спине.

– И все же… Ты считаешь, я хороша?

– Очень.

– Тогда идем! – она схватила его за руку. Йири последовал за ней.

В укромном уголке чужого сада росли огромные бархатистые розы. Их запах был слишком сладким, от него скоро начинала болеть голова – однако цветы были невероятно красивы. Они сплетались стеблями и старались прижаться друг к другу и одновременно уколоть друг друга больнее.

Танцовщица обхватила его за шею руками, тонкими, гибкими, словно змеи. Ее волосы пахли цветами – садовыми, пышными. На сей раз он отстранился не сразу…

– Безумная. Нас обоих убьют, если узнают.

Ялен рассмеялась беспечно:

– Ты этого боишься?

Он ответил не сразу:

– Нет. Но ты…почему?

– Лучше уйти молодой. Я хороша, но сколько у меня впереди? Десять, от силы двадцать лет. А потом? Умирать на улице, готовой на все? Стать женой бедняка? Я всего лишь танцовщица. Ради нас иногда умирают знатные люди, в старину, говорят, из-за одной девушки развязали войну три высоких рода – но что потом? Той девушке повезло – она умерла в расцвете своей красоты, и ее могилу до сих пор показывают приезжим. Но упаси Сущий дожить до старости… Поклонники превратятся в гонителей, вместо восторгов ты будешь вызывать отвращение. Я же не знатная дама, которая всю жизнь пользуется почетом.

– Так что же, стремиться навстречу смерти?

– Удача любит отчаянных, – беспечно сказала Ялен. – Ты что, не знаешь, сколько людей Алого квартала добровольно уходят, начав стареть?