Те дружинники, которые ушли раньше, никак не возвращались. Рагдай подошёл к сидящему Ружану и тронул его за плечо, склонился, что-то заговорил на ухо, но старший царевич только отмахнулся.

– Подождём, – донеслось до Литы.

– Да чего ждать, государь? – вспылил кто-то из воинов. – Замёрзнем ведь насмерть! В седле хоть согреемся. Поехали дальше, Ружан Радимович!

Ружан выпрямился и смахнул снег с головы и плеч.

– Ты не видел, что дорогу замело, Лютай? Лошади увязнут в снегу. А впрочем, поезжай, раз такой нетерпеливый!

– Если останемся, то сами увязнем в снегу!

Ветер завыл ещё громче, так тоскливо и протяжно, что у Литы заныло в груди. Ружан сощурился и завертел головой, будто хотел высмотреть или вынюхать что-то, непостижимое остальным.

– Это не простой буран, – процедил он. – Я уже слышал такое. Слышал!

Его лицо исказила ярость, и Рагдай схватил его за оба плеча, словно пытался успокоить. Царевич вынул меч из ножен и вырвался из хватки своего воеводы.

– Домир! Держи девоптицу ближе!

Домир вздрогнул, едва не уронив в снег свой кинжал, привстал с бревна, на котором сидел, и подвинулся к Лите. Та поймала его бегающий взгляд – она старалась понять, подействовала ли на царевича её робкая песня, но так и не разобралась. За свою жизнь Лита ни разу не пыталась заколдовать человека и не знала, что могло бы выдать чары.

«Как домой хочется», – подумала она, не отводя взгляда.

– Колдовской морок, – крикнул Ружан. – Где-то близко эти твари! К оружию!

Зазвенела сталь клинков, вынимаемых из ножен. Ружан и Домир встали впереди, дружинники – за ними, так, чтобы встретить врага с любой из сторон.

Лита ахнула, почти не скрывая радости. Если Ружан прав и буран наслали вьюжные колдуны, то, быть может, они помогут ей вернуться домой? Иные из них заходили в Серебряный лес – с самого краешка, только поздороваться со старшими девоптицами и, если позволят, взять с собой чудесное яблоко. Если колдунов несколько, то они могли бы совладать с дружиной. Или хотя бы обмануть их…

– Беги, – вдруг послышался прямо над ухом шёпот Домира. Лита округлила глаза, не веря.

– Скорее! – Домир подтолкнул её, и Лита упала с бревна в снег.

Ружан и Рагдай метались, выставив впереди себя клинки, а буран сужал круг, выл и наступал, как дикий зверь. Домир тоже наконец сжал кинжал, кинулся к Лите и перерезал её верёвки.

– Беги! – повторил Домир.

Он подтолкнул Литу, а сам развернулся и бросился на спину Ружана. Старший царевич упал в снег, они с Домиром сцепились клубком, а Рагдай кинулся разнимать братьев.

Тут что-то вцепилось в ногу Литы. Она вскрикнула и обернулась, но ничего не увидела: её дёрнули и потянули в снежную пургу.

Отражение показывало только снежное марево, густое, как молоко. Нежата цокнула языком и встряхнула зеркало, но ничего не изменилось.

– Госпожа! – позвал из-за двери робкий голос служанки.

– Если это Военег, то скажи, что я заболела, – отозвалась Нежата, не отрывая взгляда от зеркала, которое так и оставалось белым.

– Нет, не Военег. Царь хочет видеть тебя в своих покоях.

Нежата убрала зеркало в ларец, ларец закрыла на ключ, а ключ спрятала в рукав. Накинув на голову платок, она отворила дверь и хмуро посмотрела на Февету, свою самую близкую служанку. Та выглядела взволнованной, и царевна смягчилась.

– Проведёшь ходом для слуг? Не хочу столкнуться с воеводой.

Февета хитро сощурилась, на круглых щеках заиграли ямочки.

– Проведу. Только я его сегодня не видела во дворце, можешь не осторожничать.

– Мне так было бы спокойнее.

Нежата улыбнулась подруге, и они поспешили к двери, ведущей в коридор для слуг.