сутры и тантры

 старых и новых традиций,

И стал искушенным

в толковании коанов,

 Бхагават-Гиты,

 Праджня-парамиты

 и Шива-самхиты.

Я побеждал других в спорах

 о тождестве

 дживы и Атмана,

О пустоте не-Ума,

 проявленном

и непроявленном

 Брахмане,

Но обрел лишь гордость

ученого попугая

 и новые иллюзии,

А истина так и осталась

несбыточной

 мечтой идиота.

Впрочем, я хотя бы осознал безграничность

 и глубину Дхармы.

* * *

Я посетил

 всех известных мне Учителей

И побывал во многих

 школах и сектах.

Я собирал посвящения,

инициации, практики

 как пчела – нектар.

И чем больше возрастала моя

 духовная жадность,

Тем сильнее

 беспокоился

 мой ум

И росли страдания

 и неудовлетворенность,

Ведь теперь мои желания

стали беспредельными,

А страдания достигли апогея.

Я желал Освобождения

 и Просветления

 как у Будды,

Сиддхи как у риши,

 а их все не было,

И хотелось выть

 от осознания

своей ничтожности.

Так я ушел безмерно

далеко от самого себя

И стал похож

на юродивого безумца

 с горящими глазами,

 бредящего истиной.

А истина ушла

на миллиарды световых лет.

Впрочем, я хотя бы осознал

 глубину своих иллюзий.

Не сдавшись, я начал практику.

Я концентрировался на точке,

 пламени свечи,

 на слоге “ОМ”,

Чакрах, кончике носа

 и промежутке

 между дыханиями.

Мой ум стал сильным,

 как мышцы атлета.

Я стал с гордой неприязнью

 поглядывать       на жалких людишек

 с бесцельными умами,                                           метущимися туда-сюда

 в сансаре.

Но, как и прежде,

 я был слеп

 и грезил Освобождением

 и самадхи.

А Учитель смеялся

надо мной.

Впрочем,

 я хотя бы развил свою волю.

Безумец

Поняв ошибку, я служил Гуру

 и поклонялся ему как Богу.

Я пел баджаны

 и танцевал в экстазе

 на улицах.

Я раздавал пищу бедным

 и не привязывался

к своим действиям.

Я проповедовал как сумасшедший

 и жил для других.

Я плакал и молился Шиве и Кришне,

 буддам и боддхисаттвам,

А иногда даже чувствовал

 себя единым с ними.

Это были краткие моменты

 величайшего экстаза

 и Просветления!

Но почему же это все

 потом исчезало?

Это ли истина?

Мой ум все так же был

 полон сомнений,

И лишь преданность

 Дхарме и Гуру

 могли держать

 его в узде.

Я читал мантры,

делал пуджи и подношения,

Визуализировал себя

 мирными и гневными

божествами,

А лишь создал новые

 тонкие иллюзии.

Впрочем,

 я хотя бы очистил сознание.

Я жил в ритрите,

 соблюдая строгое расписание

 и мауну.

Я сидел сутками

 в позе для медитации.

Я очищал ветры,

 пробуждал Кундалини,

 делая асаны, крийи,

 мудры и пранаямы.

И, не получив

никакого Просветления,

Лишь вконец утомил

свое тело и ум.

Впрочем, я пробудил Кундалини

 и вошел в самадхи,

Обретя ненадолго мир и покой.

* * *

Я стал искушен

в медитации и йоге.

Я часами напролет высиживал

 в самадхи пустоты белого

 и золотого света.

Да, это было запредельно,

непостижимо,

 чудесно.

Великая тайна

 нисходила на меня в это время,

И “я” растворялось

 в бесконечном

 блаженстве.

Не было ни мира,

 ни объектов, ни “меня”.

Но, увы, куда же это все исчезало

 после самадхи?

Я снова терзался мыслями

 как всю жизнь не

выходить из него

И стал ненавидеть все,

 кроме самадхи,

Впав в нигилизм,

 отрицая имя и форму.

Впрочем,

 я хотя бы понял:

 какая она – истина,

Которую я терял каждый раз,

открывая глаза.

* * *

По совету Гуру

 я учился

 не отрицать этот мир.

Я скитался

 подобно нищему.

Я был дик и спонтанен как сиддхи

 и дзенские патриархи.

Я играл, отбрасывая себя,

 и унижался перед другими,

Кромсая свое эго

 и не испытывая жалости.

Однако, лишь взрастил

 новое тонкое эго,

Гордящееся своим смирением

 и самоотдачей.

Так я попал в новый капкан

 своего “я”.

Впрочем,

 я хотя бы узнал,

 что и такое бывает.

Утратив все понятия

 внешнего и внутреннего,

Отбросив все понятия о практике