– Бутон ты или нет, но будущего Правителя не казнят, – проворчал Омогой.

– Так помогите мне! Расскажите о «Гневе Солнца»!

– Мы не можем. С нас взяли клятву, – ответил Эллей, – и поверь, мёртвые мы тебе точно ничем не поможем.

– Да какой от вас вообще толк! – Сирел вышел из себя и стукнул кулаком по столу. Как назло, его рука попала точно по одной из колб. Кровь закапала с его правой ладони.

– Мы понимаем твою злость, наследник, – Эллей спокойно взял его руку в свою сморщенную ладонь, второй ладонью он накрыл порез, – но мы на твоей стороне.

Руки друида словно засветились изнутри. Тепло охватило кулак наследника, вошло в кровь, достигло сердца, исцеляя и успокаивая.

CarregLafar – AfonYrHaf

В императорских садах, разбитых на склонах Материнской горы, суетились садовники. Звуки расположенного у подножия горы Индигира практически не долетали до дворцовых высот. В центральной части сада летом пылали алой листвой могучие клёны, под их тенью цвели кустарники с сиреневыми, нежными цветками. Но пока, весной, кругом поднимались к небу только робкие бледно-зелёные ростки, да чернела перекопанная земля.

Нынешние жёны правителей предпочитали красно-фиолетовую гамму центральной аллеи, подчёркнутую синими цветочными бордюрами вдоль дорожек и фонтанов.

Сирел не любил центр сада, с его вычурными клумбами и обилием красного, женского цвета. Его мать в эту часть парка никогда не пускали, поэтому она разбила свой маленький садик между скал. Высокие стены не давали ветру унести плодородную землю, но и солнце не имело сюда полноценного доступа. Поэтому в этом уголке росли только тенелюбивые растения, да куст белых роз, что мать Третьего наследника посадила в насмешку над предрассудками дворца.

Садик приходил во всё большее запустение: вьюнки плотной пеленой засохших побегов закрыли каменную кладку над входом, клумбы смешались с газоном, неухоженная трава доставала человеку до пояса. Плющи плотно укрывали стены, ползли по скалам в недосягаемую высь, оплетали гнилые скамьи и каменный столик, крышу беседки и деревья.

За три года, что Сирел служил на юге, куст белых роз разросся, ощетинившись острыми колючками, и уже давно не цвёл. Качели, что раньше весело покачивались под веткой крепкого дуба, ныне лежали в грязи, под слоем прелой листвой. В углу сиротливо стояла мраморная статуя Дриады, хранительницы природы. Мать Сирела больше других стихий почитала Землю и Воду, передав сыну настороженное отношение к Огню. Дриада охраняла её покой, защищала её сад, но саму её не сберегла.

Сегодня Сирел пришёл сюда, дабы поразмышлять, в тишине. В основании статуи, в потайном отделении, он хранил свои записи, чертежи и дневники ветеранов последней войны. Третий копал под печать секретности, наложенную прошлым императором, и никто не должен был об этом знать.

Мужчина прикоснулся к холодной щеке каменной статуи, разглядывая облупившуюся позолоту на мраморных волосах. На лице её пролегли высохшие дорожки от дождевой воды, словно Дриада оплакивала свою подопечную. Засохшие побеги плотно окутали её, соединив со стеной узорчатым плащом.

Внезапно, старая деревянная дверь, с остатками алой краски, отворилась: на пороге в косых солнечных лучах появился Артес, с маленьким красным свёртком на руках. Красивое лицо будущего императора сияло счастливой улыбкой. Свёрток пошевелился, издав тихий писк.

– Сирел! Смотри, кого я принёс! – продолжая улыбаться, он приблизился к статуе и аккуратно передал свёрток брату.

Сирел осторожно взял ребёнка на руки, придержав головку, и откинул угол покрывала. На него, щурясь и зевая, глядела синеглазая и темноволосая девочка, крайне похожая на своего отца.