Оценив мой крайне недовольный взгляд вместо ответа, Енк широко потянулся, разминая затекший позвоночник. Наслаждается властью, подлец!

–Пожалела бы лучше. Пятые сутки с Матерого не слазил,– Добавил он вполне миролюбиво.– Не ел нормально. А у нас, троллей, вообще для верховой езды все плохо приспособлено.

–Это почему? – выдавила я, борясь с резким порывом встречного ветра. Интересовалась, но ответ давно знала: тролли вообще без крайней необходимости на лошадь не полезут.

–Задница мягче,– беззлобно огрызнулась мохнатая глыба.– Ты лучше в замок лети. Да вели мне на стол собрать, да чтоб вина налили или пива.

Он был прав, от моего сопровождения толку мало, вымотаюсь только.

–Слушаюсь и повинуюсь,– съязвила я.

Но Енку понравилось.

– Пива то покрепче. Да просто так без дела не крутись, постель мне нагрей, что ли…,– нахально скомандовал он.

Такую наглость моё ранимое девичье сердце терпеть не нанималось, я взмыла в небо и напоследок ловко метнула на голову троллю ком снега с косматой верхушки самой высокой ели.

«Милая моя, как я скучаю! Разлука сжигает меня изнутри. Молю богов поскорее увидеть свою любовь. Боюсь, моя миссия затягивается. Возможно, мне следовало послушаться тебя с самого начала и взять с собой. Надеюсь, ты смилостивишься и не станешь более меня самого наказывать любящее сердце. Приезжай. Жду с нетерпением и надеждой.

P.S. Во имя безопасности, не воплощайся. И слушай во всем Енка.»

Я вся светилась, не пытаясь даже скрыть от невольных свидетелей моих, мягко выражаясь, нечеловеческих криков радости.

–Визжишь, как тот порось, которого к излому зимы режут,– криво констатировал Енк. Он даже не стал стягивать грязные сапоги, так, в чем был, и завалился за стол. В бездонном желудке под завязку наполненном долгожданным гномьим пивом, мгновенно утонули два полусырых окорока. И теперь тролль таки сделал короткую передышку, боюсь не рту, а только набитому брюху.

–Почему к излому зимы?– обижаться на грубияна совсем не было настроения, тем более, новости приятные. Но и спускать такие замечания тоже нельзя. Короче, я задумалась больше, чем следовало, и вопрос вышел какой- то глупый.

–Ну,– тролль благодушно уставился на «тупицу» и рыгнул,– потому как радуется, что на праздник позвали!

Рашаль, до этого наблюдавший за Енком в абсолютном молчании, подался вперед и, рискуя получить оплеуху, отодвинул к себя початую троллем кружку.

–Объясни,– зашипел он на товарища.– Келено там может угрожать какая-то опасность?

Тролль не придал значения вялым попыткам мальца привлечь к себе внимание, без труда вернул пленницу на законное место и одним точным рывком выплеснул хмельной довесок в горло. Придирчиво оглядел стол на предмет поживы и, оторвав полусырой кусок мяса от чьей-то слегка заветревшейся бедренной кости, старательно заканапатил им рот. При этом он умудрился ещё и говорить.

–Внешне все шпокойно. Но иногда меня так и подмывало вжвалить Владимира на плешо и дать оттуда штрекоча. Плохое мешто. Вроде вше дела улашены, а они вшо тянут гнома за бороду. И вооще они там вше штранные. Не шнаю, как и объяшнить. И Владимир тоше штранный штал. Чушой какой-то. Говорит мало.

–Насколько странный?– не унимался Рашаль, буравя взглядом вмиг погрустневшего великана.

–Да не узнать его.– Наконец-то дожевал рассказчик и, одобрительно разглядывая кулеш, облизал мохнатые лапы с короткими толстыми пальцами.– Друзей новых завел, все с ними ошивается, а за меня совсем забыл.– Подумал и добавил.– В баню четвертого дня не пошел!

На округлившееся в священном ужасе глаза захмелевшего тролля страшно было смотреть.