Он открыл глаза. Двенадцать тридцать. Проспал. Он быстро включил рацию. Тишина. Следующая связь в пять часов.

К вечеру следующего дня показался караван из трёх лошадей с сопровождающим. Экспедиция закончилась.

*

От окна кухни по полу стелился холодный воздух, неприятный для её голых щиколоток. Вот и наступила опять пора носить дома носки. Мария закрыла дверь кухни и подошла к окну. Красивый закат. Там холодно и красиво. Она прикрыла окно, оставив небольшую щель.

На сковороде задымил подгоревший лук. Мария убавила огонь, размешала лук, подошла опять к окну и приоткрыла его чуть шире. Она увидела, как Павел вошёл во двор, и задержала взгляд на его слегка сутулой фигуре, пока он не исчез в подъезде. Она повернулась лицом к плите. Подгорелый лук продолжал дымить.

Он рано сегодня. Она тоже рано. После работы сразу домой, никуда больше идти не хотелось. На базар нужно было зайти. Это она обнаружила, когда открыла холодильник. Чем его сегодня накормить? В голове появился план.

– Ты картошку будешь? – спросила она, открыв мужу дверь.

Он кивнул утвердительно головой и пошёл переодеваться. Мария вернулась на кухню к догорающему луку. Тьфу. На губах его задумчивый поцелуй. Он всегда становится грустным, когда Дима долго не возвращается с гор. Посерел, похудел немного. На свежем воздухе мало бывает. Она отставила сковородку от огня и продолжила нарезать картошку.

Павел ел без аппетита, знакомый отсутствующий взгляд.

– Вкусно, – прозвучало с большим опозданием.

Всё равно не скажет. Мария легко подавила в себе озабоченность. Павел посмотрел ей в глаза.

– Как ты сегодня?

– Хорошо. А ты как? Ты сегодня раньше с работы?

– Чуть раньше ушёл. Надоело.

– У тебя вид усталый.

– Спал ночью плохо. Нужно пораньше лечь сегодня.

Один из дней, когда её муж выглядит старше. Когда она не может не заметить это вопреки желанию. Малознакомое поблекшее лицо, которое, она надеялась, исчезнет завтра, когда он выспится и отдохнёт. Она не хотела начинать к нему привыкать. Ещё не время.

А что происходит на моём лице? Она надеялась, что больше никто на свете не вглядывается в него так же пристально, как она. Настойчивым, затуманенным взглядом. Она отгоняла назойливую мысль, что видит не то, что отражается в её зеркале. А лицо, которое навсегда запечатлелось у неё в голове. Это лицо ни в коем случае нельзя потерять, забыть.

Всё равно не скажет. В своих мыслях. Она догадывалась, что мужа тоже стало волновать его лицо. По-особому волновать. Думает о нём чаще, посмотрелся в зеркало в спальне. Посерел.

– Ты сегодня хорошо выглядишь.

Этим словам она всегда верила.

– Хочешь ещё немного? Остатки?

Теперь она не могла представить другого мужа для себя. Всегда могла, почти не затрудняясь, в любой момент. До самого недавнего времени. Когда она не пугалась отражения в своём зеркале. Удивительно, но забыла, не помнит совсем, каким он мог бы быть. Другой мужчина. Исчез, как будто его никогда не было. Довериться другому мужчине. Смешная мысль. Никому больше она не сможет никогда довериться.

– Чай будешь? Ещё осталось немного пирога.

В воскресенье она вдруг решила испечь яблочный пирог. Так, как он его любит. Почти всегда не так, как она. Она останавливала себя в ключевых моментах. Столько яблок, столько сахара. Как испечь. Это очень важно. С сухой, немного жёсткой коркой. Слишком жесткой и сухой для её рта. Она получила от этого удовольствие. Когда открыла духовку и увидела тёмно-коричневый цвет. Как раз. Он его плохо ест. Обычно пирог исчезает за два дня.

– Тебе нравится мой пирог?

– Очень вкусный.

Крошки обильно падали на стол. Слишком большой кусок отрезала. Она видела это по его лицу. Ничего не скажет. Нужно было два маленьких. Иногда она любила его подразнить. И сделать вид, что он любит большие куски. Смотри, как удобно!