Толстяк, схватился за нос, пытаясь остановить кровь. Но инстинкт самосохранения вынудил его отпустить педаль тормоза.

Машина нехотя, минуя узкий газон, съехала на дорогу. Птаха открыл дверь. Боров, брызжа окровавленной слюной, прохрипел:

– Стоять!

Майор обернулся. В руках водителя блеснул выкидной нож. Длинное узкое лезвие, подрагивало в жирной ладони.

«Беги! – мысленно закричал перепуганный Гайанский. – Дверь открыта!»

«Ага, сейчас!» – усмехнулся офицер, и, подняв руки, сказал:

– Все, все. Сдаюсь. Твоя взяла.

Тут же левая ладонь майора оказалась на запястье с ножом, а правая, превратившись в кулак, нанесла два удара. Один пришелся уже в разбитый нос, второй в зубы толстяка. Птаха забрал нож из ослабшей руки борова. Разглядывая его, Шах сказал:

– Еще раз тебя здесь увижу, засуну его тебе в … брюхо. По самую рукоятку. Понял?

– Да … – прошепелявил толстяк.

Майор с сожалением посмотрел на жирдяя.

– Худеть тебе надо.

Шах наклонился к колесу. Резким ударом он проткнул покрышку. Послышался свист спускаемого воздуха. Тоже самое, он проделал с остальными колесами. Закончив, подошел к открытым дверям машины.

– Ну, бывай! И это. Детишек не обижай! – Птаха кинул нож на колени толстяка.

***

Глупость белоликих умиляла Бессонова. Все они были трусливыми, беспомощными, ограниченными и предсказуемыми. Толком никто ничего не умел делать. Все что у них получалось это разрушать. Даже создавая, они умудрялись разрушить гораздо больше. Желания, ненасытная жажда ослепляла этот народ, делала крайне уязвимыми. Он давно мечтал исполнить свой обет: уничтожить белолицых. Стереть всех до одного, тем самым дать шанс возродиться другим. И вот, наконец, после многих лет упорства такая возможность представилась.

Генерал разглядывал фотографию чернобородого мужчины. Обычное лицо, с большими темными глазами, узкий нос с горбинкой и короткие густые волосы. Головореза в нем, выдавало выражение лица. Высокомерный изгиб губ, еле заметный из-под бороды, небольшой шрам над левой бровью, холодный взгляд хищника. Бессонов видел уже такое выражение. В зеркале. В те далекие дни, когда он был в своем теле.

Казимов Абдулла Исламбекович – активный участник бандформирования, участник боевых действий. Причастен к серии терактов на территории сопредельных государств. Верный сподвижник Давуд Саида эль Шахина. По оперативной информации в их городе проживает гражданская жена Казимова, так сказать любовь юности, от которой, судя по тем же оперативным данным, имеется восемнадцатилетний сын.

– Алло, Олег, – сказал генерал в трубку, положив фотокарточку в папку, – Зайди ко мне.

«Обольщаться, конечно, не стоит, – размышлял генерал. – Тропка совсем худая. Может, и нет никакой тропки, а просто пролысина».

В дверь постучали. Генерал, по примеру своих высокопоставленных коллег, давно подумывал завести секретаршу, но таежная привычка не позволяла пускать кого-то в свой аланчик. Даже близко подпускать никого не хотелось.

– Да, – буркнул Бессонов.

Дверь отварилась. В кабинет вошел невысокий, крепкий мужчина в мятом темном костюме, и, не произнеся ни слова, обыденно прошел за стол совещаний.

– Слушаю, Семён Гаврилович, – он раскрыл ежедневник для заметок.

– На, почитай, – генерал плюхнул перед подчиненным досье, которое минуту назад внимательно изучал сам.

Олег открыл папку и начал читать. Через несколько секунд вопросительно посмотрел на генерала:

– Это же конторский клиент?

– Ты знаешь, эти умники только языком трепать умеют. Всю работу делаем мы. На этот раз надо заставить их поделится орденами.

– Без проблем, – согласился майор. – Выставлю толковых людей и, если появится …