– Да.

– И станет отыскивать своих родителей?

– По всей вероятности.

– А они умные, вороны?

– Даже очень.

Отец рассказал ему кое-что о воронах, чем крайне заинтересовал мальчика, а когда они пришли домой и вечером в гостиной зажгли лампу, отец принес толстую книгу с картинками и стал рассказывать Мите о разных странах и животных.

В книге этой было множество изображений разных людей, населяющих земной шар, и животных. Митя чрезвычайно любил эту книгу и всегда с интересом слушал рассказы отца; но на этот раз он был очень невнимателен, все думал о вороне.

Наконец, пробило 8 часов, когда Митя обыкновенно ложился спать; попрощавшись с отцом, он отправился в детскую.

Детская, в которой спал Митя, была большая, светлая комната с двумя окнами, выходившими в сад. Мебели в ней было очень немного, и вся она состояла, кроме няниной и Митиной кроватей, из нескольких соломенных стульчиков и стола, подходивших как раз под Митин рост.

Придя в детскую, Митя снял с себя платье и сапоги, аккуратно сложил все на стульчик, стоявший подле кровати, и, помолившись Богу, лег.

Ярко теплилась лампадка перед иконой. Все вокруг было тихо, все располагало ко сну, только ветер чуть слышно завывал в трубе. Лежа в постели, Митя смотрел еще некоторое время на колеблющийся свет лампадки, затем веки его отяжелели, глаза стали понемногу смыкаться; вот они совсем закрылись, и Митя заснул глубоким сном.

Но недолго пришлось ему спать.

Он вдруг услышал стук в форточку. Раз, другой! Митя открыл глаза и соображал, что бы это был за стук. Но все было тихо.

Лампадка теплилась по-прежнему, только свет от нагара сделался как будто меньше. В трубе все еще ворчал ветер.

Митя делал усилия над собой, чтобы преодолеть дремоту, и ждал стука, разбудившего его.

Стук повторился, и на этот раз еще громче.

Митя не был трусом. Недаром он любил играть с саблей и хотел быть гусаром. Вспомнив, что солдаты не должны ничего бояться, и предположив, что стучит форточка, раскрывшаяся от ветра, Митя хотел разбудить няню и попросить ее закрыть форточку. Но няня была так утомлена, так крепко спала, что Митя решил сделать это сам, и, надев туфельки, подошел к окну, прикрытому спущенной занавеской.

Подходя к окну, он заметил, что занавеска колыхалась, и из-под нее дуло холодом. Значит, правда, что форточка открылась. Он приподнял конец занавески и… так и замер от удивления!

Форточка, в самом деле, была открыта, а на раме сидела ворона.

Митя тотчас узнал в ней ворону часовщика. Она сидела, не двигаясь, и пристально смотрела на него своими умными глазами. Невольно Мите стало как-то жутко, и он хотел уже крикнуть няню, как вдруг, к величайшему его изумлению, ворона заговорила:

– Здравствуй, мальчик! Как я рада, что нашла тебя! Ты уж спал?

– Да, я спал! – отвечал Митя, все еще не доверяя глазам, до того казалось ему странным и это посещение, и, главное, то, что ворона говорила на понятном ему человеческом языке.

– Ну да, я так и знала! Но не думаю, чтобы ты пожалел, что я тебя разбудила, так как я хочу тебе сделать одно предложение. Ты мне очень понравился.

– Чем же я тебе понравился? – спросил Митя. Он уже успел освоиться с нежданным появлением вороны и перестал бояться.

– А вот чем! Ты не такой мальчик, как другие, которые, вероятно, думают, что животные и птицы им даны на потеху, и, будучи сильнее, мучают нас: дергают за хвост, бьют, выщипывают перья, привязывают на веревочку…

– Знаю. Вот почему прежде, чем отправиться разыскивать своих родителей, я прилетела к тебе.

– Но как же ты могла уйти от часовщика?

– Очень просто! Хозяин забыл, когда подрезал мне крылья, а так как это было давно, то крылья успели подрасти настолько, что я могу теперь свободно летать. Вот я взяла да и улетела, благо, он не унес меня в свой чулан, а оставил в комнате. Если бы ты знал только, как я рада теперь, как тяжело мне было в неволе!