Король Небесный не отстал,

Годами трое те сражаясь,

Но был четвёртый, уступал,

На юге Селн, то королевство,

Я расскажу о нём, я знал…»

– «То, что забыто». Талм Тролд

Десятый день Мит-Сатин. 1005 год.

LirelNirenar.

Замок Скарл-Кролм.

Где есть эссенция решенья,

Что выше каждого из вас?

Где начинают все сраженья,

Где рассуждают, что для нас,

Отсель есть грех иль добродетель,

Где мир собой меняет глас?

Во зале тронной всё вершилось,

Во четырёх и лишь стенах,

Что будет скоро, что случилось,

Ведь и былое даже в прах,

Себе во благо разрушают,

Здесь мир держали на плечах.

И не убранством эта зала,

Здесь нет масштаба, нет златых,

Нет украшений, покоряла,

И десять здесь шагов скупых,

И края ты уже коснёшься,

Камней тех серых и пустых.

Но тем внимание вбирая,

Небес стоит великий Трон,

Святыня создана земная,

И власти высший эталон,

Тремя ступенями возвышен,

Собой являющий закон.

И формой хоть иным привычный,

Но и отличие нашлось,

Пусть камень старый, архаичный,

Былому скульптору далось,

То право вырезать те крылья,

Творенья в небо что рвалось.

И крылья в камне си явивши,

И пара нижняя у рук,

А два других собой схвативши,

Ту спинку трона, даже звук,

Тебе покажется, что слышишь,

Хвалы достойны и заслуг.

И ожидал Небес Правитель,

По праву трон сей занимал,

И дева вхожая в обитель,

Во тронный сей Небесный зал,

А внешность чуждая для рода,

Что человек своим назвал.

Вне меры быть той коже бледной,

Оттенка жизни лишена,

Считалась проклятой, запретной,

И во былом толпе ясна,

Идея сжечь, в чужих мученьях,

Толпа и будет спасена.

Луною Бледною, Хсол-Арной,

Был цвет волос с рожденья дан,

И будет белым он, коварной,

Луною Красной, что обман,

Собой Хсол-Ифра знаменует,

Был глаз оттенок, как из ран

Прольётся кровь, и будет алой,

То будут проклятых глаза.

Луной Большой, Луною Малой,

«Благословлённые» и вся,

Их Farl Kreis земля назвала,

Их есть гонения стезя.

Их во былом на части рвали,

Но и сегодня мир жесток,

В портах в рабов их обращали,

А где-то названы пророк,

А где-то в жертву приносили,

Такой с рожденья выдан рок.

Глаза их алые равняли,

С великой, красною звездой,

Что предки Raglum называли,

То будет «Вестник» и покой,

Души светило похищает,

Ещё причина сжечь долой.

Но для тебя, Небес Правитель,

Есть благо внешности у той,

Кто роду чуждая, и зритель,

Безвольно тянется, такой,

Был плод запретный, вот причина,

И дева выбрана тобой.

«Правитель Неба, я вернулась,

И вести с запада несу», -

Красивым голосом тянулась,

Та лира речи. «Полосу

Тех городов на побережье,

Не умаляю хоть красу

Я обошла по вашей воле,

Визири гордые там власть,

В златом пребудут ореоле,

Вина и фруктов знают страсть,

Покуда рабское сословье,

На хлеб гнилой откроет пасть.

Не рты, отнюдь, забыты ими,

Обличья смертного, увы,

В цепях становятся другими,

И отравляют воздух рвы,

Где их тела сжигают ночью,

Под слёзы матери, вдовы.

Верхи прекрасные, но снизу,

Где обитал народ простой,

Они зубами грызли крысу,

Солёной лишь они водой,

Иль дождевою утоляли,

Рабы там жажду. Золотой

Цвет для визирей оставался,

В Заливе том, и он встречал,

Владыку Солнца. Но держался,

Народ безвольный, уповал,

Ликует жалким послабленьям,

Лишь хуже станет…он молчал.

Как вы отправили, скиталась,

Средь побережья, городов,

Наедине толпа общалась,

И гнева столько среди слов,

Что воплотись он на мгновенье,

И не осталось бы врагов.

Но лишь слова им душу греют,

А действо им вселяет страх,

Пусть умирают и слабеют,

А груз великий на плечах,

Они безвольны и послушны,

Кнутам, и шрамы на телах.

И коль позволено советом,

Мне поделиться, я скажу,

Что порт овеянный рассветом,

Гниёт во прошлом, доложу,

Что меч восстания им в длани,

За век и даже не вложу».

И имя Хель носила дева,