– Ася, не смей так говорить! – запаниковала мама и зашагала по кухне.

– Мам, я ведь всё ещё здесь! – остановила я её. – Это мозги пока где-то там.

– Как же мне тебе помочь? – спросила она с надеждой.

– Может, приготовишь пирог с малиной?

– Конечно, приготовлю.

Я закуталась в толстовку и обняла маму так крепко, чтобы она больше ничего не боялась.

Дни полетели один за одним. Я совру, если скажу, что мне не понравилась такая тихая рутина. Задания по учёбе методисты из деканата присылали по электронной почте, да и работать в стенах родной комнаты было куда приятнее. Никто не следил за тобой через плечо, никто не обсуждал за спиной твои потрёпанные ботинки. Наверное, я бы могла постараться понравиться окружающим, уделять больше внимания одежде, участвовать в болтовне между парами. Но я никогда не чувствовала себя в безопасности среди этих людей. Да и не люблю, когда вещи приобретаются только для того, чтобы успеть за модой, а не потому, что перестали выполнять свои функции. Не люблю выбрасывать то, что вполне справляется со своими прямыми обязанностями. И тут проснулся голос Шизы:

«Он тебя не выбросил!»

– Да иди ты! – я тихонько выругалась вслух. – Лезешь, куда не просят.

Со злости пнула мольберт, за которым работала, чуть не уронив домашнее задание. Рассердилась на себя же.

Внутренний голос, или Шиза, так я теперь его называла, говорил об отце. Я всю жизнь пусть и отрицала этот факт, но чувствовала себя бракованной, ненужной, дефектной, ведь он ни разу не пришёл. Не подал весточки о себе: жив-здоров, счастлив. Мой мозг вычеркнул все воспоминания об этом человеке. А душа? Душа, кажется, что-то сохранила.

По вечерам мама приходила очень уставшей, весна в этом году стояла дождливая и холодная, начался сезон школьных простуд, а она очень чувствительна к вирусам. Я каждый день готовила к её возвращению ужин и витаминный чай с лимоном, мёдом и имбирём, но Ольга Александровна всё равно подхватила кашель. Я винила себя и за то, что мама перенервничала из-за взрыва и теперь её иммунитет был не способен должным образом бороться с заразой. Но мы не раз уже лечили маму без перерыва на больничный, поэтому я не сдавалась.

Дядя Петя действительно ушёл в запой. Стало неимоверно стыдно за свои подозрения. Сосед ещё молодой мужчина, бывший военный, пустивший много лет назад свою жизнь под откос. Мне, наверное, хотелось видеть, что он сможет справиться с зависимостью, что в нём есть сила противостоять этой болезни. Я приняла желаемое за действительное.

Константин Игнатов так и не звонил ни разу за две недели после нашей встречи. Я тоже. Сначала всё пыталась придумать повод, а потом поняла: наверное, уже как-то поздновато налаживать отношения.

Хотя больше всего меня беспокоило то, что Лёша уже два дня не отвечал на сообщения. Его как раз должны были выписать. Но произошло это или нет, я до сих пор не знала.

А сегодня мне предстояла поездка к Надежде. Я нервно причёсывала волосы перед зеркалом, совершенно непонятно зачем, ведь всё равно соберу их в хвост, а сверху прикрою кепкой и капюшоном. Вообще у меня появился специальный костюм для выходов в людные места. На руки я надевала тонкие трикотажные перчатки, которые нашла у мамы, кажется, от какого-то вечернего платья. Лицо закрывала медицинская маска и очки, на голову – кепка с козырьком, а сверху ещё и огромная толстовка с капюшоном да куртка. Выглядела как заправский гермофоб.

– Аська, – в прихожую выглянула бледная мама, – точно сегодня поедешь? Может, перенесём? У меня температура дня через три спадёт, и вместе поедем.