Почему я раньше на всё это не обращал внимания? Не знал или не хотел знать, что приближённые стали похожи на разжиревших котов, которые, кроме сливок и свежей печёнки, ничего не едят? Почему они не берут пример с меня или с Зульфикара? Нет, стараются друг друга перещеголять. С самого утра я только об этом и думаю.

Ахмад-Касым курбаши встретил нас возле ворот, поклонился в пояс, засуетился, повёл внутрь мастерской. Таких крупных людей среди узбеков редко встретишь. Видимо, в его роду есть кто-то из местных племён. Он выше Зульфикара на целую голову, а тот выше меня на столько же. Плотный, руки такие большие, что может сломать ими подкову. Говорят, что он может поднять лошадь, но наверняка врут!

– Великий хан! Солнце и Луна Бухары, да будут благословенны все ваши деяния во веки веков! – При этом Ахмад-Касым попытался смыть и оттереть копоть с ладоней, но только размазал её по полотенцу. Рассердившись на неподатливую грязь, бросил полотенце на плечо шагирду.

– Уважаемый Ахмад-Касым, оставим эти глупости придворным, от вас я хочу слышать только разумные слова о работе Оружейного двора! Вы так много работаете, что отягощать вас ещё и восхвалением моей особы было бы крайне неразумно! – Я знал, что Ахмад-Касым терпеть не может всех придворных церемоний, но вынужден придерживаться их, поскольку считает, что мне они нравятся.

– Великий хан! Спешу доложить вам, что у меня много того, чего я не могу решить сам: мне не хватает помощников. Не на всех я могу положиться, у меня мало мастеров и подмастерьев, даже простых учеников. Они со временем могли бы сменить нас в Оружейном дворе. Для выполнения заказа великого хана, сделанного две луны назад, требуются ещё два мастера-оружейника. Им надо платить по десять серебряных полновесных таньга в течение одной луны. К ним пять подмастерьев, ценой по пять полновесных серебряных таньга в луну. И ещё десяток учеников по десять медных фельсов за такое же время, – уныло перечислял Ахмад-Касым.

– Жаль, нет с нами Ульмаса-устода, он бы подсчитал необходимые траты…

– Великий хан, мы, в отличие от других мастеров, платим и шагирдам и хальфам. Место для работы есть – нет людей. В своих мастерских ремесленники зарабатывают не больше, но они независимы, работают, когда есть заказы или когда хотят. А у нас работа с утренней молитвы до вечерней, с отдыхом в день аль-джума. Поэтому обученные, знающие мастера к нам не рвутся. Приходится набирать неопытных людей, не знающих ремесла, и обучать их самим. На это уходит время, а его нам не хватает. – Мастер горестно покачал головой. – Мы кормим людей из казны, это для них определённая выгода, но средства, выделяемые на питание скудны, еда не обильная, а работа тяжёлая.

– Я понял, Ахмад-Касым, надо объявить на базарах о вашей нужде, пусть приходят необученные или пока малознающие. Поначалу их заработок будет на два-три таньга меньше, но потом вы можете повысить им оплату. Они будут стараться лучше работать, чтобы побольше получать, а вам будет из кого выбирать. Насчёт еды я понял и сделаю распоряжение. Работники должны хорошо кушать, а иначе работы от них не жди. – Я вспомнил о предстоящем пире и подумал, что после всех пиров еду не нужно делить между поварами и выбрасывать оставшееся собакам, а отправлять в эту мастерскую. Это к той пище, которая у них уже есть. – Завтра утром вы получите еду из ханского дворца.

– Великий хан, ваша милость безмерна, да продлит Аллах ваши дни на Земле! Не знаю, как мне вас благодарить, только хорошей работой. Да буду я жертвой вместо вас! – Мастер радостно потирал руки, предчувствуя разрешение всех его забот и горестей, связанных с заказом. – Но нам требуется много железа, каменного угля, меди, свинца. Караван с необходимым сырьём уже двигается в сторону Бухары. Не знаю, когда прибудет. Двигается он со стороны Ташкента и я боюсь, как бы разбойники не ограбили караван. Защита у него небольшая, всего десять нукеров, больше не мог отправить. Здесь охрана тоже нужна.