– Ну, вообще-то это не совсем телекинез, – Гарри довольно дернул себя за аккуратно подстриженную бороду.

– А что?

– Заклинание для стрижки овец.

– В смысле?!

– В прямом. На то, чтобы открыть третий глаз, я потратил восемнадцать лет. И все это время собирал книги по магии, да и кушать надо было что-то. Я брался за любую работу. Стрижка овец – занятие нудное, но оно честно приносило мне копейку.

– Но когда глаз был открыт, почему ты не пошел в учение? Тебя бы приняли.

– Ага, приняли бы. В кабалу. Работать на учителя и обеспечивать ему старость за два-три совета и право читать книги из его библиотеки. После восемнадцати лет отказов я не слишком верил в искренность их мотивов, да и дать они могли не так уж и много. К тому времени у меня уже скопился приличный теоретический багаж знаний, не хватало только денег. Вот я и взялся зарабатывать первым подвернувшимся способом. Ни грамма не жалею. Стенн об этом лишь вскользь упоминает, но интегрированное заклинание сильно расширяет возможности чародея. Я могу минут пять держать тебя в воздухе либо одним махом срубить дерево. Но самый простой эфирный щит моему лезвию не по зубам. Поверь, обширный арсенал простых заклинаний в бою куда полезнее тяжелых конструкций.

– Значит, в первый десяток можно все элементарные щиты записывать?

– Ну, нет! Я же сказал: то, чем будешь пользоваться.

– Этим буду, – пообещал я, указав на дневник с заклинанием.

Гарри перечеркнул мою схему и рядом начертил кошачий зрачок, вписав в него столбиком три эфирные руны. Еще две он вынес за рамки фигуры по бокам и вернул мне дневник.

– При твоих элементарных познаниях, ты обладаешь странной тягой к усложнению конструкции. Нет, я не спорю, вариант ты нарисовал рабочий и надежный… Как вспомогательный ритуал, когда есть время и гора накопителей. Боевая ценность у него мизерная. А по поводу первого «быстрого» не переживай, дело далеко не быстрое. У меня два года ушло на интеграцию. Научись снимать заклинания с бумаги, потом покажу, как пространственный карман разучивал, может и тебе поможет. Все, вопросов больше нет?

– Только один.

– Говори.

– Сколько овец ты можешь остричь за раз?

– Да ну тебя! Никакого уважения к учителю. Будешь наказан.

– Эй, предыдущее наказание еще не закончилось! – возмутился я.

– И, по всей видимости, оно было слишком легким, раз ты опять язвишь. Надо придумать что-то посерьезней.

– Гарри, не перегибай палку!

Но Гарри уже вошел в роль строгого наставника.

– Посмотрим… Посмотрим на твое поведение до окончания текущего наказания. Как раз придумаю что-то такое, чтобы тебя нормально проняло, а то совсем распустился.

– Гарри!

– Да шучу я. Думал только тебе можно? Иди спать, я еще территорию проверю и пару ритуалов проведу.

– Ты тоже не полуночничай. Завтра прием.

– Помню я. – Гарри скривился, как от лимона.

– Будь тогда другом, брось в меня сонным, а то боюсь не усну.

Гарри не стал доставать книгу, начертил пальцем в воздухе короткую формулу и толкнул в мою сторону. Мне до такого уровня контроля еще далеко.

– Спасибо. – Я ощутил, как рот раздирается в зевке, и поспешил в кровать. Как раздевался, не помню, но утром одежда была аккуратно сложена на стуле.

Первым делом я заглянул к Кепке. Комната его была пуста, и я со спокойной душой, спустился вниз. Паренек во всю кухарил, словно и не видел вчера призраков. Булькала овсянка, скворчали на сковородке колбаски, заваривался чай.

– Доброго утра, – зевнул я.

– Доброго, – ответил Кепка, бросив на меня взгляд и принялся переворачивать колбаски. – Завтрак будет готов через пять минут.

– Ты после вчерашнего отошел уже?