– Что же они украли?

В комнате повисло молчание. Его нарушали лишь ленивое потрескивание поленьев в камине да скрип оконных петель. Динарус переглянулся с пожилым настоятелем и ответил:

– Семейные реликвии Летириев и несколько наследуемых символов власти бургомистра.

– Эти реликвии настолько ценны, что воры рискнули пробраться в защищённый замок? – спросил Олаф, недоумевая, почему на встрече присутствовал настоятель монастыря, да ещё и теркан в придачу.

– Весьма! Судя по всему, грабители знают цену пропавшим вещам, – серьёзно ответил Динарус. – Они не взяли ничего, кроме них. И ещё кое-что… – смущённо добавил он. – Одним из условий поручаемого вам дела будет участие Ородрима. Он будет моим доверенным лицом в этом предприятии. Ородрим – хороший друг настоятеля. Он неплохо знает местные леса. Ему ведомы места, где могли бы скрыться разбойники. Мы не хотим спугнуть их частыми патрулями, поэтому вам придётся довериться его руководству.

– Так, минуточку, – тряхнул головой сурт. – Ты ведь из жрецов Меалгора[21], верно?

Теркан молча кивнул в ответ.

– Тогда разреши поинтересоваться, с чего бы вдруг священнослужителю так печься о сокровищах бургомистра? – Фрейн подозревал, что у теркан есть серьёзные причины участвовать в поисках, и они гораздо глубже, чем простое желание помочь.

– Мои мотивы касаются только меня и никого более. Господин Летирий выбрал меня в качестве доверенного лица, а настоятель одобрил этот выбор. Поэтому вам придётся смириться с тем фактом, что я отправляюсь с вами, и оставить свои догадки при себе, – спокойно ответил теркан.

Чувствуя, что назревает конфликт, Олаф достал из-за пазухи сложенный листок бумаги, который он забрал из «Горного Гальюна». Развернув его, воин спросил:

– В объявлении указано, что наша награда составит десятую часть от общей стоимости украденного. В какую же сумму оценивается имущество, вынесенное грабителями?

– В последний раз, когда производилась оценка реликвий, фамильные драгоценности и символы власти, а именно скипетр и печать, оценивались в совокупности в пять тысяч пенри, – ответил бургомистр и вновь уставился на путников, силясь угадать их реакцию на его заранее отрепетированную речь.

Мы-то с вами знаем, что никаких похищенных сокровищ не было и в помине, но пять тысяч – это пятьсот монет на двоих при условии, что им удастся вернуть реликвии в целости и сохранности. Сурт с другом не привыкли окружать себя предметами роскоши: единственной их слабостью были удобный ночлег да сытый живот. Внушительной суммы в двести пятьдесят монет на брата, с учётом хорошего питания, хватило бы на беспечную жизнь в Нариктире в течение как минимум двух месяцев.

Оставался лишь один вопрос: станет ли теркан претендовать на часть богатств? Поразмыслив, сурт пришёл к выводу, что жрецу чужды земные блага. Более того, он уже заверил присутствующих в том, что его побудило вступить на службу к бургомистру лишь собственное желание. Фрейн ещё раз с подозрением осмотрел фигуру жреца, застывшего в кресле напротив, словно изваяние, и наткнулся на холодный взгляд теркан. Взломщик нервно сглотнул. Что-то в этом теркан его настораживало.

– Не переживай, сурт! – уверенно произнёс Ородрим, словно прочтя его мысли. – Золото меня не манит. Вы сможете разделить заработок пополам.

Двое слуг накрыли на стол и принесли чай. В большой стеклянной пиале подали сливовое варенье, к которому шли тосты из белого хлеба. Сурт только теперь понял, что серьёзно проголодался. Бой с Ворчуном закончился несколько часов назад, и с тех пор у Фрейна во рту не было и маковой росинки. Откинув сомнения относительно теркан, он принялся с удовольствием уплетать угощения. Теркан к еде не притронулся: он лишь потягивал чай, внимательно изучая путников. Олаф же завёл беседу с бургомистром и настоятелем. Те с интересом расспрашивали ветерана о новостях из Анкиллира.