– Я понимаю и, поверьте, глубоко уважаю то, что вы делаете. – Пора было напомнить Елене, что лезть в бутылку было не в интересах дела. – Но, чтобы выполнить «смиренную просьбу Инока», обращённую уже ко мне, мне нужно понять, как у вас работают некоторые вещи. Иначе я тоже рискую ненароком соврать. – Максим вопросительно уставился на сестру и, лишь дождавшись утвердительного кивка, продолжил – То есть, хоть вы и являетесь служительницей Патриархальной Российской Церкви, здесь вы НЕ по её распоряжению?

– Здесь я по предложению, а не распоряжению, своего ордена и Новгородского экзархата.

– Стоп… Новгородского экзархата? – журналисту потребовались пара секунд, чтобы оценить услышанное. – Серьёзно?

– Это не афишируемая информация, даже среди служителей церкви, но да. Причём с весьма широкой автономией. И уже довольно давно.

– Но подождите, мне казалось, экзархат – это всегда что-то за пределами митрополии. А тут, можно сказать, самое её сердце.

– Вот потому об этом стараются не распространяться. Учтите, когда будете писать: одного упоминания достаточно, чтобы обзавестись недругами в вашей столице. – Слово «столица» Елена чуть ли не выплюнула. – Там не любят, когда им напоминают о поражениях.

– Что вы имеете в виду?

– Это как раз вопрос к самому Иноку. – Елена вежливо улыбнулась и поднялась со стула. – Извините, Максим, мне нужно передать смену. Если вы захотите, то позднее можете проводить меня до кельи, и я расскажу про наш уклад жизни. Но все организационные вопросы за пределами Дома – это уже не ко мне.

Центральный вход распахнулся, и в приёмную вошла группа оживлённо переговаривающихся людей в белых халатах под расстёгнутыми куртками. Но прежде, чем Елена успела их поприветствовать, зазвонил стационарный телефон.

Сестра шагнула к столу и молниеносно подняла трубку:

– «Милость». – больше ничего не добавляя, она выслушала звонившего.

– Принято. – скупо ответила Елена и, не положив трубку, нажала отбой:

– Братья, два ожоговых, больше пятидесяти процентов, семь минут. – Резко оборвав беседу, «Братья» нырнули в служебное помещение, а Елена уже дозвонилась ещё до кого-то:

– Татьяна Данииловна, вы уже в пути?.. У нас два ожоговых, больше пятидесяти, через шесть минут. Операционная уже готовится, я вас встречу… Хорошо.

Сестра перестала обращать на Максима какое-либо внимание. Забив несколько строчек в компьютер, она направилась по одному из коридоров вглубь здания.

Максим, с присущей всем журналистам напористостью на грани бесцеремонности, решил не отставать.

– Почему к вам, а не в ожоговый?

Елена недовольно глянула на отвлекающего, но всё же ответила:

– Мы ближе. Аппаратура лучше.

– А что мешало вашему меценату оборудовать городские больницы? Хотя бы парочку. Вы же не можете обеспечить всех нуждающихся здесь.

– Несколько лет назад так и сделали. Угадайте, сколько из этого оборудования всё ещё на местах? – Елена невесело усмехнулась. – Доходило до абсурда. Когда эта клиника открылась, появился человек и попытался продать нам один из новеньких МРТ, которые за полгода до этого поставили в одну из городских больниц.

Елена остановилась перед маятниковой дверью.

– Дальше вам нельзя. Моя смена немного продлится, а потом мне надо будет выспаться. Можете взять у Инока мой номер и позвонить после шести вечера. А сейчас извините.

Сестра исчезла за дверью, выпустив в коридор сильный запах дезинфекции, и Максим несколько секунд смотрел на её удаляющуюся фигуру, через круглое смотровое окошко.

«Симпатичная… Однако, похоже, стерва изрядная… Не стоит, пожалуй».