– Успеете… свободны, – ответил, выдержав долгую паузу. Я по-новому взглянул на офицера. Горяч, но признаёт ошибки, хотя в том, что произошло или возможно произойдёт нет его вины. Случайность, стечение обстоятельств. Тем более толком не знаем всех обстоятельств дела: жив ли конный разъезд, в селе враг или кто из гражданских… Вопросов больше, чем пока ответов на них. И приходится перестраховываться. Вызвал адъютанта с просьбой пригласить курьера.

– А как же докладная командующему? – неуверенно, стоя в дверях, спросил Версант Дудикс.

– Это не докладная, – только успел ответить, как в помещение вошёл курьер. Молодой парень, лет двадцати. Наверно ещё ни разу не брился. Я посмотрел на него, перевёл взгляд на лейб-капитана. Тот продолжал в нерешительности стоять в дверях.

Предстоял тяжёлый выбор. Отправить почти на верную смерть этого молодого курьера или поручить исполнить мою задумку лейб-капитану. С уверенностью предположил, отдай приказ лейб-капитану лично исполнить приказ, тот бы не задумываясь принялся его исполнять, но я медлил, ожидая хоть какого-нибудь знака.

Лейб-капитан и курьер стояли в дверях. Пауза затягивалась. Я уже набрал в лёгкие воздух вновь приказать лейб-капитану оставить нас, как тот сделал пару шагов ко мне, вытянулся по струнке и отрапортовал:

– Господин штабс-полковник, благодарю. Разрешите идти выполнять приказание?

Я перевёл взгляд на ничего не понимающего курьера и ответил:

– Отставить! Фельдъегерь, подождите несколько минут.

Молоденький курьер, не достигший ещё звания офицера, вышел, закрыв за собой дверь.

– Лейб-капитан, вашим людям есть особое поручение, – говорил, держа в руках запечатанный конверт, – в гвардии остались ловкие, быстрые и смелые солдаты, способные пожертвовать собой ради победы Империи? – говорил с налётом пафоса, но другого тона для обращения не нашёл.

– Так точно! Я лично готов выполнить любой приказ.

– Не сомневаюсь. Но я не готов терять командира дивизии перед началом наступления. Выбери самого стойкого и смелого гвардейца с высокими моральными качествами, что не пожалеет жизни… – я остановился, не зная, понял ли меня офицер, когда говорил про морально-волевые качества, но продолжил, – такого, что даже под пытками будет говорить то, что я скажу. Есть такие?

– Есть, господин штабс-полковник и не один.

– Нужен один, но… по комплекции схожий с фельдъегерем. Видел его?

Лейб-капитан кивнул, видимо догадался, что хочу провернуть.

– Адъютант! Приготовь смену одежды фельдъегерю и прикажи ему разоблачаться…

– Как тебя зовут, гвардеец? – передо мной стоял молодой, чуть старше меня солдат. Его длинные рыжие усы так сильно контрастировали с почти наголо бритой головой, что невольно вызвало улыбку.

– Лейб-сержант Её Величества третьей роты первого полка четвёртой гвардейской дивизии Хромстин, господин офицер!

Гвардеец успел переодеться и предстал передо мной в форме фельдъегеря. Он немного тушевался, изредка одёргивая полы мундира, но волнение объяснимо.

Инструктаж затянулся. Я объяснял гвардейцу его задачу в деталях. Куда скакать, в какую сторону пытаться уходить от погони, как себя вести, что говорить, когда показать свой норов, а когда выложить придуманную мной легенду. Присутствующий при этом лейб-капитан стоял молча.

– Всё, фельдъегерь, – закончил монолог, – вопросы есть?

Неожиданно для меня он покосился на лейб-капитана, но продолжал молчать.

– Говори, какие проблемы, не стесняйся.

– Проблем нет, господин офицер, – бодро начал гвардеец, – я лейб-капитану оставил адрес, куда сообщить, если что. Может какая помощь ещё… не помешала бы, – уже тише добавил Хромсин.