– Господин представитель Императрицы, – вновь вывел из размышлений адъютант, – прибыл лейб-капитан Дудикс.

Я его сегодня не ждал, но этот уже немолодой офицер часто прибывал без приглашения и практически всегда или с дельными предложениями, или, как можно сразу понять, с жалобами на тыловиков.

– Что у тебя, лейб-капитан? – осведомился у вошедшего офицера. Он был явно чем-то взволнован.

– Господин штабс-полковник, – немного отдышавшись, начал офицер, – ночью, со стороны Дуговатовки мои люди видели множество передвигающихся огней. Утром я послал туда разъезд проверить, что там происходит, но он исчез, не вернулся. Вторую группу, чтобы не привлекать внимание своим интересом я отправлять не стал.

– Противник занял Дуговатовку? – задал очевидный вопрос, а сам продолжал лихорадочно думать. Весь мой план строился на скрытном захвате этого населённого пункта, что открывал южной группировке дорогу к конечной цели – Кенасовке. Если придётся с боем брать ещё и Дуговатовку, то одновременного удара и обходного манёвра не получится. Неизвестно, какими силами занял противник населённый пункт и сколько времени понадобится для завладения этой промежуточной, но важной точкой.

– Точных сведений нет, но все признаки говорят, что в Дуговатовке расположилось до роты противника.

– Примерно рота… – повторил предположение офицера. Оснований не доверять этим сведениям у меня не было, но я всё-таки уточнил, – Уверен? Может ошибся и ночью вернулись местные жители?

– Никак нет! Ошибиться не мог. Да и местных там, откуда так много, всего десяток дворов наберётся. На отшибе село стоит, вдали от основных дорог и конный разъезд не мог просто так кануть в небытие. Словно сквозь землю провалился.

– Конный разъезд… – я продолжал лихорадочно соображать. Потеря конного разъезда не великая утрата, но если их захватили в плен, и они заговорили… – они знали о подготовке?

– Не могу знать. Я как вы приказали строго настрого запретил офицерам говорить о предстоящей операции, но это ж гвардейцы, с немалым боевым опытом. Видели, что идёт подготовка и…

– Я понял, – прервал неуверенные оправдания офицера. На него было больно смотреть. За какие-то несколько минут лицо его осунулось, сам ссутулился и лицо побледнело настолько, что испугался, как бы не случился сердечный приступ. – Успокойся, присядь. Сейчас что-нибудь придумаем, – протянул офицеру стакан воды, а сам лихорадочно соображал, ища выход из затруднительной ситуации. Если Дуговатовку действительно взяли, то весь план надо переделывать, как минимум сдвигать сроки и начинать атаку раньше, пока враг не закрепился на рубеже. Но северная группировка ещё не в полной мере обеспечена и не готова к выступлению. Резерв находится на марше и не прибыл к точке базирования…

– Господин Представитель, курьер ожидает дальнейших указаний, – напомнил вошедший адъютант.

Я перевёл взгляд на бледного лейб-капитана, потом на адъютанта и тут у меня родилась мысль. Если не можем, не привлекая внимания узнать, сколько и с какой целью находится в интересуемом селе солдат, то надо заставить противника самому принять меры оставить важный стратегический пункт.

– Пусть ожидает, – ответил, а сам уселся за письменный стол.

– Вы совершенно правы, господин штабс-полковник, – через несколько минут моей писанины заговорил лейб-капитан.

– Вы о чём? – не понял я, заканчивая составлять письмо на официальном, с Имперскими вензелями, листе бумаги.

– Я поставил под угрозу контрнаступление, нарушил приказ и… достоин наказания, – говоря это лейб-капитан встал, одёрнул мундир и принял стойку: «смирно», – готов предстать перед военным трибуналом.