Тут уместно сказать, что задолго до войны между нашей страной и Америкой поддерживались вполне «нормальные» торговые отношения. Оттуда к нам поступали станки, электротехническая аппаратура и даже автомобили. Организовывало всё это объединение «Амторг» (не «Армторг», как сказал Гарегин). Отца, как и меня, всегда интересовали любые технические устройства, и вот теперь «электростанция»! – «Завтра посмотрим, что это за штука – произнёс отец – а пока разгрузим прицеп». Когда перетаскивание вещей закончилось, пришлось снять обувь и дать погулять «дамам». С Анной они ушли в темноту, а к нам, сидящим в машине подошел Гарегин и тихим голосом, чтоб не услышали женщины, попросил, если поедем в Горис, купить «самый красивый тупля» для жены. – «День рождения будет, подарю» – с неожиданной нежностью сказал он и протянул отцу поношенный экземпляр – «Для размеру». Погуляв, «дамы» вернулись к машине. Быстро приготовили еду. Анна, видимо решив удивить нас, предложила попробывать её хлеб. Свой мы доели ещё утром, так что это предложение оказалось весьма кстати. На несколько наивный вопрос матери есть ли здесь булочная, Анна рассмеялась и сказала, что выпекает его сама:

– «Привезите из Гориса муку, буду печь и для вас». Осталось только поблагодарить её. Выяснилось, что хлеб она печёт в тонире (иногда говорят «тондыр») – своеобразном колодце глубиной не менее 1,5–2-х метров, с внутренней поверхностью покрытой жаропрочной глиной. На земле разжигают костёр и горящие дрова опускают в колодец. К разогретым, пышущим жаром стенкам «пришлёпывают» тесто и через некоторое время готовый хлеб извлекают из колодца с помощью специального крюка (чтоб не обжечься). Нужно было бы готовиться ко сну, но и Анна и Гарегин, испытавшие, видимо, определённый дифицит общения не собирались так легко оставить нас одних. Впрочем, нам тоже хотелось пообщаться с ними. Отец поинтересовался далеко ли находится родник, о котором говорил Ася. Гарегин весело ответил, что никакой родник не нужен так как сын соорудил настоящий водопровод: – «Завтра всё увидите». На вопрос сколько у них детей ответила Анна: – «Пять сыновей и четыре дочки». Насчёт внуков данные не сошлись: Гарегин сказал что пятнадцать а Анна его поправила – шестнадцать. Возник небольшой спор, загибая пальцы Гарегин насчитал пятнадцать. Анна с укоризной и деликатно напомнила ему шестнадцатого: – «А Камо?». Гарегин смутился, но тут же попытался оправдаться: – «Ему ещё и месяц нет!». «Ну и что? Не человек?» – муж признал своё поражение и даже извинился перед женой, а потом и перед нами. Всё это выглядело забавно.

Пока шли разговоры, мы с отцом разложили в прицепе два матраца и приготовили себе отличные спальные места. Из далека доносились непривычные звуки: какое-то тявканье, что-то похожее на лай собак, басовитое уханье. «Шакалы, лисицы, сова-филин» – сказал Гарегин. Вдруг, как будто совсем рядом раздался неприятный, протяжный вой. – «Вот шайтан голос показывает» – выразился с не совсем понятным удовольствием Гарегин. «Волк?» – настороженно спросил отец – может нам запереться в машине, ворот нет» – забеспокоилась мать. Гарегин «успокоил» её, сказав, что «шайтан» без труда перепрыгивает через ограду. Стало как-то неуютно, особенно когда, пожелав нам спокойной ночи и забрав лампу Анна с Гарегином ушли, оставив нас в темноте. Не было луны, правда света от звёзд хватало, чтоб несколько рассеять мрак. Мы с отцом заняли свои места в прицепе, рядом с собой я положил заряжённое ружьё. В машине укладывались дамы. Когда они, захлопнув двери стали подымать стекла (от «шайтана»), отец пристыдил их за трусость: – «Если появится волк он в первую очередь примется за нас, а наевшись вряд ли полезет к вам». После этого стёкла были опущены. Мне же казалось, что есть более реальная опасность: над нами, вокруг нас носились в большом количестве летучие мыши. Их было меньше, пока горела лампа. Я где-то читал, что эти твари, укусив человека, заражают его вирусом бешенства. Не знаю насколько это правда. – «Ася не зря говорил про здешний воздух» – отвлёк меня отец от нехороших мыслей. Было очень тепло, но не чувствовалось духоты: дышалось легко, пахло травой, полевыми цветами и, кажется даже ореховыми деревьями, раскинувшими кроны над нами.