– Нет, Вирия… Вирия, не уходи, прошу, не покидай нас… меня… Я люблю тебя… Я не хочу такого конца, я хочу, чтобы мы жили долго и счастливо, хочу, чтобы у нас был домик на берегу озера, лодочку, удочку, чтобы ты готовила рыбу в сметане, ведь у тебя это получается замечательно, хочу… – Бавлий опустил голову ей на грудь и зарыдал, она его уже не слышала. В последний раз вздохнула.
Парень прижался к её груди, сердце уже не билось. Все в отряде были шокированы, никто не понимал, что произошло, нависла гробовая тишина.
Неожиданно в тишине из тьмы подошли тени. Их было не больше пятидесяти. Они шли медленно, опустив головы и пели. Пели трагичную песню, некоторые слова которой я запомнил.
Погиб бравый воин в чреве горы
Великий Огдей, в путь его проведи,
Через двери земли, сквозь враты небес,
В мир Теней ты его отведи.
Убили так воинов царя, короля,
Что гномами правил, его там земля.
Ариты рубили, резали, били,
Добрый народ они погубили.
Вымер почти весь народ короля,
Что гномами правил, его там земля,
Пропал наш Градгор, навеки утерян.
И воины, что бились, забыты....
Никто не поёт про то царство далёкое,
Что под горами лежит одиноко…
Их мелодичные голоса отражались от стен, создавая странную вибрацию, и постепенно незаметно усиливались. Кто-то пел грубым басом, заставляя стены гудеть, кто-то пел приятным высоким голосом, мягко пропевая слова.
Мы можем спасти ещё воина того,
Что храбро сразился с чёрным врагом.
Отдать свои души в обмен за него,
Отдать свои силы, пусть воин живёт,
Сразится он пусть, отомстит пусть за нас,
И пусть не забудет, кто его спас…
Тени встали на одно колено вокруг Вирии. Мы отошли подальше и с трудом оттащили Бавлия, который всё ещё не мог прийти в себя. Они положили левые руки себе на грудь, а правые вытянули к девушке.
– Аз…Гур…даз. Рэйворуккас! (с языка первых гномов это переводится примерно, как «Вставай, иди, сражайся. Побеждай!»)
После этих слов тени исчезли, как будто растаяли. Весь зал залило белым светом ярче солнца. Вирия открыла глаза и судорожно вздохнула.
Бавлий крепко-крепко обнял её. На лицах друзей появились улыбки. Никто не понял, что произошло и вникать никто не собирался, ведь всё разрешилось в лучшую сторону, да и сил разбираться не было.
Вирия ещё была слаба, не могла говорить и идти, Бавлий нёс её на руках. Силив недолго думая, выбрал тот проход, из которого и вышли богомолы. Ещё несколько часов мы шли без остановок. Где-то впереди светился огонёк на посохе мага. Ответвлений было всё меньше, тоннель расширялся и расширялся. Мы свернули на северо-запад и стали подниматься. Отряд оказался уже в обжитых местах Градгора, где появлялись не очень широкие улочки, домики, выдолбленные в стенах, маленькие, не особо уютные. Спустя ещё несколько километров, потолки резко ушли вверх, стены справа и слева пропали. Стало светло, из нескольких щелей в восточной стене сочился чистый лунный свет, он падал прямо на алую дорожку посреди зала между колоннами, из щелей, а скорее всего окнах, вылетали снежинки, тянуло прохладой и свежестью. Теперь мы узнали, что сейчас ночь. В конце зала находились огромные металлические врата, залитые светом луны. Мы решили остаться здесь на ночь и передохнуть после длинного и сложного пути. Расположились возле врат, там не мешали сквозняки и, кажется, было удобнее, да и свет попадал туда в большей степени. Силив всё ходил по залу, пытаясь найти как открыть эти воротца размером с трех слонов, если они встанут друг на друга.
– Я не знаю, я не понимаю. У гномов, если верить этой книге, были маги, а правильней сказать Заклинатели гор, который как раз и занимались всей этой ерундой – открывали и закрывали ворота, практиковали магию и лечили гномов. Вообще это был орден, как и Богомолы. Эти ворота не открыть без особенного слова, а какого, я не знаю. Вон там справа и слева от ворот есть окна, думаю, можно было бы пролезть через них, но это невозможно, у нас нет веревки и крюка. Ладно, надо отдохнуть. – Маг сел и выпил воды. – Как я заколебался возиться с непонятными мне вещами. Кстати, карту я тоже разобрать не могу, уж слишком она сложная и запутанная. Только никому об этом не говори.