У меня в голове был план. Мы все равно были здесь и сейчас окружены. С моим появлением в округе и в её комнате в частности, её несчастливые шансы на смерть резко возрасли. И все это видели.

Кажется, я стал приходить в себя. Даже не столько из-за символической помощи местной немки или даже её компании, сколько из-за обретения смысла. Всё вокруг вдруг стало плотным, материальным, перестало быть прозрачным, мягким и идеальным словно схема. Близость смерти сама по себе способствует резкому росту показаний термометра смысла, но сейчас смысл стал более отчётлив. Не я один нахожусь под угрозой смерти. Если я бегаю и произвожу шум на этом свете и на войне, в частности, не вкладывая никакого смысла в свои действия – просто как экспериментатор, для которого фатальный проигрышь окажется лишь неудавшимся экспериментом – то для этой девушки имеет смысл покинуть эти ужасные условия. Если она избежит смерти, то, скорее всего, любая жизнь, с которой она столкнётся потом, будет лучше. Это вселяет надежду в меня, почему-то. Вот такой я странный парень.

Она не похожа на глупого человека, она рассуждает здраво. Она говорит не как полная идиотка, а ведь речь уже говорит очень многое о человеке. А ещё, умные люди встречаются в довольно необычных ситуациях – это одна из них. Но с ними надо держать ухо востро и следить за их действиями. Ты можешь очень долго знать умного и просвещённого человека, а потом в один день узнать, что он умер от какого-то страшного ЗППП как полный дебил, для ума которого простые правила вдруг оказались невероятно неподъёмными. Отчасти, я и сам из подобной породы «умных» людей.

– У меня гонорея. Это вместо кинжала для коммунистов. Для меня это хоть какое-то утешение. Так что спать мы с тобой не будем.

– Да я и не хотел. Кстати, у меня сифилис.

Что ты несёшь, тупой обоссанный пёс?! Может быть, это была попытка сделать ей легче, заявив, что у тебя с ней на одную общую проблему больше, когда у тебя этой проблемы нет? Ведь ничто не сближает людей больше чем общая беда (особенно, если она выдуманная), не правда ли? Как будто тебе мало, что вы вдвоём находитесь в целом городе, окружённые врагами, тебе надо ещё что-нибудь красочно спиздануть, сорвав аплодисменты у любителей предельно тупых шуток. Или это была демонстрация породы, указанной выше? Ну что же, тебе это удалось. Ну а если это был такой хитрый способ залезть ей в штаны (под юбку, кретин), то можешь смело умножить показатель своей тупости на два, ведь ты же и, правда, не знаешь что это за болезнь? А если не знаешь, то и не болезнь? Так всё, идиотом быть на этом свете предельно опасно, хоть и весело, вот эту истину ты знаешь до самого её предела. Да и тебе лучше закрыть этот бордель стрёмных дурнопахнущих мыслей, а то разбредутся, куда ни попадя и заразят нормальных людей.

– Это была тупая шутка.

– Очень тупая.

– А теперь у меня есть идея, довольно дурная и опасная, как нас спасти.

***

Из окна видно, что наш дом окружён, но окружён он довольно неумело. В такой ситуации не остаётся ничего, кроме как рисковать. Мне нужно что-то, что хорошо горит!

– Мне нужно всё, что хорошо горит! Тащи сюда!

– Ты будешь что-то поджигать?

– Я буду поджигать дом!

По её глазам можно было прочесть шок. Неужели она хочет оставаться в таком положении и дальше?

– Ты понимаешь, что они тебя убьют, независимо от того, смогу ли я прорваться через них или нет? Ты будешь мертва в любом случае.

Я произносил свою речь максимально хладнокровно, мне не нужны были эмоции в том деле, которое касалось моей жизни. Она предпочитает смерть? Хорошо, это её личный выбор, хотя уважать его я совершенно не обязан. Она погибнет в любом случае, но с моей помощью – у неё будут хоть какие-то шансы, маленькие, но всё-таки шансы.