В конце мая 1904-го прошли экзамены в школе МХТ: «Имея в виду провинциальное отделение театра, мы оставили еще на год весь 3-й курс, чтоб их подготовить на всякий случай к новому делу»[16].

Однако год спустя задача окультурить театральное пространство России повторениями МХТ станет для К. С. сомнительна.

В январе 1905 года готовили к премьере «Ивана Мироныча» Чирикова. «Было вяло, скучно»; «просто, хорошо, но неинтересно». «Добиваешься глубины – только обнаруживаешь мелкое место».

«Нехорошо!.. Непорядочно».

Посреди чахлых подробностей репетиций Чирикова – кратко: «Вечером смотрел Дункан. Об этом надо будет написать. Очарован…»[17].

На вечере танцовщицы К. С. впервые побывал 24 января 1905 года, потом, как ему помнилось, не пропускал ни одного.

«Ивана Мироныча» он дотянет до премьеры (28 января). В марте состоятся встречи с Мейерхольдом. Разговоры пойдут не о том, о чем предполагалось их вести.

По-видимому, на то новое дело, которое они начнут, Станиславский отдает деньги, год назад назначавшиеся на отделения МХТ в провинции. К бюджету МХТ новое дело (явствует из листов расчетов) касательства не имело; сложнее объяснить, как новая идея соотносится с коренной идеей МХТ.

В правом верхнем углу первого листа скрупулезных расчетов Станиславский пометил, подбирая слова осторожно: «Маленьк. дело, близко связанное с Худ. театром»[18].

В студийных бумагах – следы поисков названия «маленького дела». Эти страницы похожи на те, где Станиславский к лету 1898-го прикидывал возможные названия театра, затеваемого им с Немировичем. Те были так же исчерканы. Включали, в шутку или всерьез, название: «Театр в первый и последний раз». Как если бы зарекаются когда-либо еще идти на такое дело. Но вот этот новый лист.

«Театр-студия», «Театр исканий», «Театр идей», «Театр Союза молодежи», «Театр эскизов», «Театр проб», «Театр этюдов»[19]. Слово «театр» присутствует во всех вариантах. Как если бы был снят прежний зарок («Театр не в первый и не в последний раз»?). Допускается варьирование принципов и жизненных условий, практические пробы «другого театра».

Идея «другого театра» – другого способа жизни театра, другого типа театра – в круг мыслей и дел К. С. вошла рано, он к ней возвращался. В записной книжке Мейерхольда едва ли не как название читается строка: «Театр Станиславского»[20].

Это одна из первых записей, связанных с Поварской.

Что разгадывал и чего не понимал в старшем собеседнике тридцатилетний режиссер, когда (кажется, еще до встречи) как возможное название будущего дела зафиксировал: «Театр Станиславского»? Искал ли Станиславский в Мейерхольде источник новых художественных идей? Тот по этой части еще не заявил себя особо.

Что могло сблизить их, так это, скорее всего, Чехов; имя Чехова, сплетенное с именем Метерлинка.

К тому моменту, когда ранней весной 1905 года Мейерхольд приехал в Москву, спектакль-триптих по маленьким трагедиям Метерлинка (впервые сыгранный 2 октября 1904 года) уже не шел – других спектаклей со столь короткой жизнью в зрелую пору МХТ и не припомнишь. В «Моей жизни…» он описан как полная и стыдная неудача. Мейерхольд его не видел.

Планировки были написаны «при Чехове» – тот в свой последний приезд пробыл в Москве с 3 мая по 3 июня 1904 года. Станиславский видел: Чехов работой над «Слепыми», «Непрошенной», «Там внутри» очень интересуется (взяться за них советовал давно еще); Чехову показывали макет, объясняли мизансцены.

Антон Павлович перед отъездом в Баденвейлер выглядел так, что боязно было обсуждать сквозной мотив пьес – близость смерти, шелест ее рядом. Но беседы о Метерлинке продолжались.