– Кому-то может и придётся.

– Ты устроишь скандал?

– Не устрою. Для этого мне и нужны укрытие, понимание и забота, сестричка моя.

– Лиза, ты понимаешь кто ты? А кто – он?

– Механик. Между прочим, вольный. Люда, милая, я понимаю, что ты наперекор родителям никогда не пойдёшь, и твоё место в храме Лады. Но я другая. И надеюсь, что в твоём будущем жреческом сердце найдётся толика сострадания для любимой подруги.

Слова Лизы изумляли своим безрассудством и смелостью. Слишком велика была разница между дворянами империи и обычными людьми. Даже если Алексей или его родители сумели добиться свободы, получить образование, устроиться на работу, освободиться от крепостничества, стать вольными, не сломать свою жизнь под тяжестью кредитов «Импербанка» – им всё равно не заслужить тех же привилегий.

Но он всё же позволил себе влюбиться в дворянку. Жаль, что такой союз невозможен, даже если чувства и настоящие. Но может быть, подруге повезёт? Она светлая, добрая. Лиза должна быть счастлива и пусть будет так, как хочет она.

– Хорошо, – Людмила кивнула.

– Вот и славно. Я переоденусь. У меня всё с собой.

Лиза вытащила на середину комнаты сумку, с которой приехала. Достала из неё голубое платье и незамедлительно в него облачилась. Наряд подруге определённо шёл, но был слишком открытым даже для лета. Куда там ходить в таком весной. Про приличия в сложившейся ситуации говорить и вовсе неуместно.

– Ты не замёрзнешь? – Людмила решила, что если нельзя говорить про нескромность, то можно хотя бы позаботиться на правах названной сестрички.

– Лёша согреет.

– Что ты такое говоришь?

– У него есть куртка – отдаст мне. Мужчинам надо себя проявлять.

– Ты уверена в том, что ты делаешь? Алексей может погубить и тебя, и твоё будущее.

– Скажи кому-нибудь на острове или в городе, что они нам не ровня.

– Лиза, такие отношения запрещены законом.

– Мне всё равно. Не я первая устраиваю бунт в этой стране. И не последняя.

– А ты любишь или бунтуешь?

– Если полюбишь, возможно, ты меня когда-нибудь поймёшь. С моим даром рассчитывать на выгодную партию особо не приходится. Считай, что у меня, как и у Лёши, никакого дара нет.

Лиза подобрала свои длинные волосы заколкой, обнажив спину, и развела руки в стороны, словно делая реверанс. Затем зажмурилась и замерла – любые чародейские способности требовали концентрации, Людмила это прекрасно знала.

По спине Лизы, словно солнечные зайчики, пробежали световые пятна. Не прекращая движения, они собирались в удивительную мозаику, сплетаясь в сияющий кокон, который увеличивался в объёме и искрил. Спустя мгновение искры рассыпались, разрушая кокон и выпуская на свободу два сияющих полупрозрачных с тёмно-синими прожилками и оранжевыми кругами крыла, словно у бабочки. Лиза распахнула внушительные крылья, затем медленно, наблюдая за ними в зеркале, их сложила.

– Они даже не в состоянии меня поднять. Весь смысл этой безумно функциональной вещи в её красоте. Ты думаешь, какой-то дворянчик жаждет получить сына-бабочку? – Лиза театрально прикоснулась рукой ко лбу, – Ах, точно! У моего брата на пыльцу с этих крыльев аллергия. Могу вытравить родственника из дома одним махом, как говорится.

– Лиза, я не об этом. У тебя фамилия и положение. И дар у тебя хороший, и у детей он может проявиться ярче.

– Я не хочу свадьбу за дар, фамилию и положение. Не хочу.

Людмила тяжело вздохнула, окончательно проигрывая подруге.

– А если будет звонить Антон Григорьевич?

– Дед звонить не должен. Если будет, то скажи, что уснула. Он поверит – я много сплю. Вернусь вечером до полуночи.

– Может пораньше?