Так что теперь мисс Суррей вошла в гостиную принцессы с печальным лицом, всецело погружённая в тяжёлые думы о том, что рассказал ей Лауделл. Может быть в глазах виконта всё это и было всего-навсего мелкими кознями каких-то дворян, недовольных жизнью при новом короле. Но для мисс Кэтти с её планами и радужными мечтами увидеть себя при французском дворе эти интриги грозили обернуться настоящей катастрофой. И вот она с сожалением размышляла о том, что бестолковый Роули даже не удосужился узнать имена злопыхателей, которые намеревались сорвать свадьбу принцессы. Да и вообще, если подумать, то он толком ничего и не узнал! Только пожаловался на бедняжку мисс Пэгги и что-то ещё рассказал о втором заговорщике, который «не джентльмен».

– О чём это вы так сильно задумались, мисс Суррей?

Вопрос прозвучал столь внезапно, что она вздрогнула. Или ей только показалось, что обращались именно к ней? Но прежде, чем подумать об этом, мисс Кэтти вскочила с низенькой банкетки и поспешно присела в реверансе.

– Ой, я прошу прощения, Ваше высочество! Я так задумалась, что не услышала, как вы изволили войти. Простите меня!

– Так о чём же вы так глубоко задумались, мисс Суррей? – поначалу Генриетте и не было никакого дела до мыслей одной из её фрейлин, но мисс Кэтти сама заговорила об этом, пробудив её любопытство. К тому же, со слов миссис Уэссекс, мисс Катрин Суррей была из числа воспитанниц католического аббатства в Руане и претендовала на место фрейлины в свите будущей герцогини Анжуйской. Словом, стоило присмотреться поближе, а может быть и подружиться с ней.

– Дело в том, Ваше высочество, – Кэтти открыла рот, но тут же осеклась. А что, собственно, она могла сообщить принцессе, кроме пустых подозрений, известных ей со слов бестолкового секретаря её брата?

– Так в чём же, мисс Суррей? – ещё больше заинтригованная Генриетта вопросительно подняла брови.

– Мне кажется, Ваше высочество, что вам нужно кое-о-чём узнать, – шепнула мисс Кэтти. – Но сначала я должна расспросить кое-кого.

– Кое о чём, кое-кого, – передразнила этот таинственный тон Генриетта и улыбнулась. – Ну вот, теперь моё любопытство на пределе. Так что, мисс Суррей, уж постарайтесь не затягивать с рассказом!

– Это большой секрет, Ваше высочество! – шепнула та.

– Разумеется! – отозвалась принцесса и отошла к столику у окна, чтобы полюбоваться на красовавшийся там огромный торт.

Поздний вечер. Февраль. Улицы Лондона

Человек, на которого ему указали в качестве кошелька, годного для бесшумной, а главное, бескровной чистки, показался, на первый взгляд, обычным провинциалом, который выбрался в Лондон из глуши по делам торговли, из-за тяжбы в суде или в надежде подвизаться в столичной ремесленной гильдии. Так сразу навскидку и не скажешь, кто он таков. И даже острый глаз Длиннорукого Джека не смог бы распознать того, что у этого человека было спрятано нечто более ценное, чем какие-то письма, нацарапанные за пинтой эля в придорожном трактире шерифом или нотариусом, не выше рангом. Словом, указанный ему человек не выглядел ни сколь-нибудь важным, ни состоятельным. Джек знал назубок отличительные признаки высоких чинов или тех, кто выполнял их поручения. Да начать хотя бы с их роста! В основном они и высокими-то звались не просто ради красного словца, а потому что и впрямь выделялись ростом на полголовы, а то и выше простого люда. А этот, если к нему присмотреться, так какой же из него курьер на службе у важной особы или там доезжачий чей-нибудь? Нет, и те и другие выделялись в толпе горожан и среди странствующих торговцев и ростом своим, да и на вид они солиднее, внушительнее. Но, как знать, а может в том-то и была заковырка, что этот человек только маскировался под простака? Ай, была не была, а воровская удача на что же! Недосуг ему рассуждать о том, кем мог быть тот человек, ежели всё дело заключалось только в том, чтобы выхватить седельную сумку из рук и сбежать! Деньги за содержимое той сумки были обещаны немалые, и их хватило бы на то, чтобы с долгами в «Сломанной подкове» расквитаться, да и на мирную жизнь им со старушкой Молли до самого лета. А проживут ли они так долго или нет, зачем загадывать! Жизнь всё одно обманет и не взглянет, кого она там не приветила в этом убогом мире из тех бедолаг, что по ту сторону Темзы обретаются.