Едва войдя в огромный просторный оупен-спейс, она поняла, что ей здесь невероятно нравится. Вообще-то она не любила все эти загородки в рабочих помещениях, ибо они всегда казались ей подобными загону для продуктивного скота на службе хозяина фермы. Козы и коровы в таких загородках доятся, куры несутся, а люди производят на свет собственный продукт – например, качают газ и продают его другим людям, чтобы у них дома было тепло. Но здесь, в том месте, где Ольга планировала начать движение к жизни мечты, к воплощению желаний в реальность всё казалось совсем иным.

Лучи нежного мартовского солнца искоса падали на кофейного цвета ковролин через панорамные окна, создавая иллюзию причудливого геометрического рисунка. В ткани солнечного света кружили пылинки, и каждая из них, казалось, сверкала мириадами бликов. На столах цвета тёмного венге стояли современные ноутбуки, а за ними сосредоточенно работали люди, столь непохожие и одинаковые одновременно – мужчины и женщины, светловолосые и брюнеты, молодые и пожилые, в очках и без. Всех их объединяло одно – это были высококлассные программисты, любой из них мог заткнуть за пояс кого угодно в рамках своей специализации, и Ольга гордилась, что в этот чудесный погожий день готовилась примкнуть к их стройным рядам.

Менеджер провела Ольгу в самый дальний угол помещения и указала на пустовавший стол.

– Это ваше рабочее место, располагайтесь. Руководитель группы сейчас занята, она подойдет, как только освободится, и проведёт вводный инструктаж.

Произнеся эти слова, девица-менеджер развернулась и практически растворилась в воздухе. Ольга присела на чёрный крутящийся стул и подвигала компьютерную мышь – та сразу же послушно оживила синий экран.

Ольга принялась глазеть по сторонам и заметила, что за соседним рабочим столом сидел симпатичный молодой человек. Когда Ольга и девица-менеджер вошли в офис, он внимательно смотрел, как они приближаются к пустующему столу, но, едва Ольга уселась, сразу же отвернулся и затеял разговор с рыжей девушкой в бесформенной белой рубашке, что сидела чуть поодаль.

– Юль, так какой у тебя любимый фильм, говоришь? – сказал он, сосредоточенно глядя в экран, хотя Ольге показалось, что боковым зрением он наблюдает за ней.

Рыжей девушке, судя по всему, было жарко – то ли из-за лишнего веса, то ли от активного трудового процесса, в котором она пребывала, яростно барабаня по клавиатуре нарощенными ногтями.

– Тим, ты опять забыл, да? Я третий раз тебе говорю – «Сумерки», конечно. Обожаю Эдварда Каллена! Я пять раз все части по очереди пересматривала.

Тим, как его назвала рыжая, казалось, тоже был невероятно увлечён работой и задал этот вопрос лишь для того, чтобы спугнуть тишину. Минуту он не отвечал и, и у Ольги создалось впечатление, что разговор прервался, как он вдруг он сказал:

– Я, конечно, не девушка, но никогда не понимал, почему всем так нравятся фильмы про вампиров. Вообще у меня складывается такое впечатление, что мировой кинематограф ставит перед собой цель романтизации образа вампира – иначе как объяснить такое количество фильмов, в которых вампиры представляются как положительные герои? Людей учат сопереживать им и восхищаться ими, не иначе.

Заинтересованная темой разговора, Ольга решила исподволь присмотреться к Тиму повнимательнее. Он показался ей самым миловидным парнем, которого она только встречала – мягкие и блестящие светло-русые кудри обрамляли по-детски круглые щёки с ямочками, а на небольшой аккуратный нос были водружены округлые очки. На Тиме был белый шерстяной джемпер, и в солнечных лучах на нём были заметны даже маленькие шерстяные волоски. Весь он был какой-то милый, мягкий и уютный, и при первом же взгляде его хотелось обнять, чтобы почувствовать эту мягкость в собственных ладонях. Тем удивительнее было слушать, как он рассуждает про вампиров.